Между тем этот наспех принятый документ содержал недостатки и куда более серьезные, чем слабая проработка вопросов взаимодействия сухопутного и морского командования. Авторы «Положения..» исходили из того, что с началом войны обязанности главковерха возложит на себя сам император, что, кстати, едва не произошло в 1914 г. — Николай II отказался от принятого было решения возглавить действующую армию только под давлением министров
[215]. Поэтому в документе были «весьма неполно и неопределенно установлены» (формулировка А. Д. Бубнова) взаимоотношения и функциональный «водораздел» между верховным командованием и правительством, что, очевидно, стало одной из важных причин внутриполитических осложнений в стране и, в конечном счете, поражения России в войне
[216]. Кроме того, доминирование представлений о скоротечном характере будущей войны повлекло за собой полный отрыв оперативного управления вооруженными силами, сосредоточенного в Штабе верховного главнокомандующего, от решения вопросов их тылового и технического обеспечения, оставшихся в ведении Военного и Морского министерств. Это положение пришлось исправлять уже в ходе войны
[217].
«Штатами полевого управления войск в военное время» (Приложение к соответствующему «Положению…») в составе Военно-морского управления при верховном главнокомандующем полагалось иметь одного контр-адмирала (начальник управления), штаб-офицеров «по два на каждый отдельный флот, подчиненный верховному главнокомандующему», и одного нижнего чина (писаря). Штатная численность военно-морского управления при главнокомандующем армиями фронта — один контр-адмирал (начальник управления), два штаб-офицера «для делопроизводства и поручений» и один нижний чин (писарь). Приказом главкома 6-й армией и Балтийским флотом от 16 (29) мая 1915 г. № 144 в штат военно-морского управления штаба армии была введена дополнительная штаб-офицерская должность
[218].
Комплектовались военно-морские управления за счет «раздёргивания» подготовленных операторов Морского генерального штаба, который с началом военных действий оказался выключенным из процесса управления действующими флотами
[219]. Начальником Военно-морского управления ставки был назначен помощник начальника Морского генерального штаба контр-адмирал Д. В. Ненюков, имевший опыт самостоятельного руководства генмором во время многомесячной болезни А. А. Ливена в 1913–1914 гг. Вместе с ним в Барановичи отправились капитаны 2 ранга А. В. Немитц и А. Д. Бубнов, старший лейтенант В. В. Яковлев и лейтенант В. А. Бирилев (в феврале 1915 г. последнего сменил лейтенант Б. П. Апрелев, затем место А. В. Немитца занял лейтенант В. Г. Гончаров). Кроме того, при управлении состояли капитан 1 ранга великий князь Кирилл Владимирович, который с ноября 1914 г. исполнял должность «наблюдающего за морскими командами действующей армии»
[220], и его адъютант старший лейтенант князь К. П. Ливен
[221]. Военно-морское управление штаба 6-й армии возглавил капитан 2 ранга В. М. Альтфатер, должность штаб-офицера для делопроизводства и поручения занял старший лейтенант Ф. Ю. Довконт.
По замечанию И. К. Григоровича, функции военно-морских управлений были «совершенно не разработаны и точно не определены»
[222]. В Морском уставе эти органы управления не упоминались вовсе. Что же касается «Положения о полевом управлении войск…», то в нем (ст. 88) функции управления излагались более чем лаконично и сводились, по существу, к информированию главковерха по возникающим в ставке «флотским» вопросам (приложение 16). На практике их деятельность сводилась к разработке проектов директив флотам на основе указаний главковерха (главкома 6-й армии) и контролю их выполнения.
Кроме того, офицеры Военно-морского управления при главковерхе оказывали полковнику генерального штаба А. А. Свечину помощь в составлении ежедневных «сообщений Штаба Верховного Главнокомандующего», передаваемых в Петроград для распубликования
[223]. Любопытно, что объем «морского отдела» информационных бюллетеней находился в зависимости от положения дел на фронтах: например, во время «великого отступления» 1915 г. сообщения об успехах флота стали существенно более развернутыми. «В это тяжелое время мы, моряки, сделались в ставке персонами грата. Только мы и давали утешительные сведения. Когда составлялся бюллетень для выпуска в печать, прежде меня всегда просили составлять морской отдел возможно короче. Теперь же с большим удовольствием помещали сведения о всех парусных судах, безжалостно уничтожаемых Черноморским флотом» — писал по этому поводу Д. В. Ненюков
[224].
По свидетельству Б. П. Апрелева, «тесной и дружной» работе военно-морских управлений и штабов командующими флотами немало способствовали давние служебные связи и личное знакомство морских чинов ставки и офицеров оперативных частей штабов Балтийского и Черноморского флотов, большинство из которых являлись выходцами из Морского генерального штаба
[225]. При этом, как отмечал А. В. Немитц, «адмирал Ненюков держался мудрости не мешать командующим флотами и их штабам действовать самостоятельно»
[226].
Как показал опыт первых кампаний мировой войны, военно-морские управления, не обладавшие, по справедливому замечанию А. В. Шталя, «ни авторитетом, ни компетенцией, ни ресурсами Морского генерального штаба»
[227], оказались оторваны от действующих флотов и не столько инициировали, сколько фиксировали события на морских театрах. Великий князь Кирилл Владимирович, в мемуарах которого содержатся предельно откровенные суждения о деятельности ставки, назвал службу в Военно-морском управлении при главковерхе не иначе как «бездельем» и сетовал, что, будучи морским офицером, «с трудом находил себе применение»
[228]. Кстати, слово «безделье» для характеристики деятельности «флотских» органов ставки употребил в своих воспоминаниях и А. В. Немитц
[229].
