С образованием военно-морских управлений в ставке главковерха и в штабе 6-й армии Морской генеральный штаб оказался, по существу, выключенным из процесса управления силами флота. В связи с передачей в военно-морские управления большинства оперативных функций мощный управленческий потенциал штаба, наработанный в мирное время, оказался фактически невостребованным
[276]. Хотя вице-адмирал А. И. Русин настойчиво пытался сохранить за генмором ведущую роль в руководстве действующими флотами, штаб в сущности превратился в орган управления тыловыми учреждениями и резервными силами. Не изменило ситуации упразднение поста товарища морского министра и получение начальником генмора статуса помощника (по существу — заместителя) министра в июле 1915 г.
[277].
Заметим, что становление Морского генерального штаба в новом, и без того недостаточно определенном статусе военного времени сопровождалось и проблемами сугубо организационного характера.
«В первые недели и месяцы после начала войны 1914–1917 гг. некоторые управления Морского министерства утрировали свои отношения с Морским генеральным штабом и посылали ему на отзыв и дальнейшее направление множество бумаг, того не требовавших. В этом отношении особенно настойчиво вел переписку товарищ Морского министра вице-адмирал М. В. Бубнов, несмотря на неоднократные ему заявления как письменные, так и словесные начальника Морского генерального штаба [вице-]адмирала А. И. Русина. В начале войны 1914 года в Морском генеральном штабе оказалось столько работы, что большинство наличных офицеров Штаба по собственной инициативе оставались круглые сутки в Штабе, там же и ночуя, для чего были взяты постели из Морского корпуса», — свидетельствует военно-морской историк русского зарубежья Н. С. Чириков
[278]. Подтверждение этому можно обнаружить и в воспоминаниях Д. В. Ненюкова: «Работа шла день и ночь… Вышло как-то само собою, что все прочие учреждения министерства стушевались и [Морской] генеральный штаб занял доминирующее положение»
[279].
Не привнесло радикальных изменений в функциональный статус генмора и учреждение Морского штаба верховного главнокомандующего в феврале 1916 г. Назначение на пост руководителя этого органа А. И. Русина, сохранившего за собой и должность начальника генмора, безусловно, создавало благоприятные условия для более полного и эффективного подключения морских генштабистов к процессу управления силами. Однако на практике центр тяжести стратегического руководства действующими флотами оказался в Морском штабе ставки, хотя, как было показано выше, этот орган не имел достаточно мощного управленческого аппарата для качественной реализации столь ёмкой и сложной функции.
В ведении Морского генерального штаба, продолжавшего играть в вопросах управления силами лишь вспомогательную роль, остались Сибирская и Амурская флотилии, не принимавшие участия в боевых действиях. В сфере ответственности генмора находилось оперативное оборудование морских театров военных действий, прежде всего — развитие системы базирования. Значительную работу проделал штаб по организации обороны межсоюзнических морских коммуникаций в Баренцевом и Белом морях. Генмором было подготовлено формирование в 1916 г. флотилии Северного Ледовитого океана — первого постоянного оперативного объединения на Северном морском театре. В компетенции штаба оставалось ведение стратегической разведки в интересах флота, на ведение которой с начала войны до февраля 1917 г. в рамках «кредитов на секретные расходы» было ассигновано из казны 2 млн. рублей
[280].
Важным компонентом деятельности генмора в годы войны стало поддержание «тесного общения» с морскими генштабами Франции и Великобритании. Несмотря на то, что специально для внешних сношений по военным вопросам в Штабе верховного главнокомандующего была учреждена Дипломатическая канцелярия во главе с князем Н. А. Кудашевым, затем Н. А. Базили
[281], основная работа по решению «текущих» вопросов в интересах морского ведомства выполнялась генмором. Главными направлениями сотрудничества являлись «предоставление нам предметов военного снабжения, обмен техническими сведениями в области использования новых средств борьбы с врагом, систематический обмен сведениями о противнике и… разнообразные вопросы, связанные с посылкой английских подводных лодок в Балтийского море, английских кораблей для службы на нашем Севере и с участием крейсера «Аскольд» в операциях союзных эскадр в Средиземном море»
[282]. Морской генеральный штаб входил в контакт с союзными коллегами и для решения организационных вопросов, например, отправки капитана 2 ранга М. И. Смирнова «с секретным поручением» к командующему союзной средиземноморской эскадрой в феврале 1915 г., в преддверии Дарданелльской операции англо-французов
[283].
Морской генеральный штаб курировал деятельность российских представителей, работавших непосредственно в союзных флотах. Так, в сентябре 1914 г. в британский Гранд Флит был направлен флигель-адъютант капитан 1 ранга М. А. Кедров (бывший флаг-капитан штаба начальника 2-й бригады линейных кораблей Балтийского моря)
[284], которого в мае 1915 г. сменил капитан 1 ранга Г. К. фон Шульц (бывший командир крейсера «Адмирал Макаров»)
[285]. Сношения генмора с военно-морским руководством Японии и Италии были гораздо менее интенсивными и касались, главным образом, организации военных поставок.
Кроме того, генмор проводил значительную повседневную работу в интересах действующих флотов, облегчая решение вопросов, зачастую не входивших в его непосредственную компетенцию: «Командующие флотами все свои сношения вели через Морской генеральный штаб, являвшийся таким образом, представителем боевого флота, защитником и проводником его интересов и нужд во всех государственных учреждениях. Боевые флоты находились в постоянных тесных сношениях и общении с Морским генеральным штабом. Командующие флотами и старшие чины боевых флотов, приезжая в Санкт-Петербург, обычно останавливались в квартире начальника Морского генерального штаба, где обсуждались и быстро разрешались все насущные вопросы. Флоты… были избавлены в большой степени от всякой переписки, потому что многие вопросы возбуждались командующими Балтийским и Черноморским флотами по прямым проводам или посредством посылки офицера со словесным докладом в Морской генеральный штаб, а последний облекал все в письменную форму для необходимых сношений, благодаря чему достигался огромный выигрыш во времени и все осуществлялось чрезвычайно быстро»
[286].
