От лица торгового агента в Стамбуле рассказывается о красоте города, о прелести Золотого Рога и проливов. “По весне в Стамбуле невыносимо. Уехать куда-нибудь, только не на Босфор, где сыро, сухо, жарко, холодно, дождливо и пыльно, и все это в одно время…Дрезден, Париж — куда угодно… Но нет, Босфор мой, и я люблю его, — он всегда иной, и в этом его прелесть".
Герой повести — любитель "вкусно пожить, погулять по набережным, так чтобы вдоволь прополоскать свои глаза видом хорошеньких женщин, а то занять место у кассы роликовых коньков и увидеть ножку, а при случае круглое коленко…”
“…Этот Стамбул. В этой узкой интернациональной дипломатической коробке люди совершенно перемешаны, наподобие сладких, горьких, больших и маленьких конфект…"
Право же, литература ничего не потеряла от пропажи этих рукописей, а силы и средства, потраченные турками на их поиск, отнесем на издержки стамбульской службы, считавшей, что о Щеглове ей положено знать все. Впрочем, турецкие “коллеги” последнего слова еще не сказали.
Подлинной поэзией творчества можно назвать донесения Александра Николаевича. Как высокое искусство читаются его политические и статистические обзоры о Балканах и Ближнем Востоке. А какой дар предвидения!
Именно Щеглов вычислил рост и качественные параметры морских вооружений Турции в 1910–1914 гг. Именно он передал в Петербург ошеломляющее сообщение: еще в ноябре 1912 г. турки были готовы купить у Берлина славу и гордость германского флота — тяжелый крейсер “Гёбен”. При оценочной стоимости корабля в 50 миллионов марок Стамбул предлагал за него 75 миллионов! По своим боевым качествам “Гёбен” один перевесил бы силы Черноморского флота России!
Историкам известен только тот факт, что два года спустя Германия уступила Турции “Гёбен” и крейсер аналогичного типа “Бреслау” за символическую сумму. По данным же Щеглова, сделка вообще была фиктивной — Германия фактически навязала Турции корабли, чтобы заставить ее выступить против России. Выход этих крейсеров через Проливы в Черное море ознаменовал начало войны Турции осенью 1914 г. со странами Антанты. Точные данные о начале военных действий — 5.30 утра 29 октября 1914 г. (кстати, эти данные публикуются нами впервые) — были сообщены в Петербург Щегловым.
В последний предвоенный год, когда Турция уже не могла скрывать рост своих морских вооружений, Щеглов сумел подготовить почву для обращения Стамбула в Россию с заказом на строительство нескольких броненосцев для османского флота. Однако в Петербурге его донесение так долго ходило по кабинетам, изумляя своей небывалостью твердолобых российских чинуш, что от многочисленных пометок — “изучить”, “доложить”, “продумать” и даже “а с чего бы это?” — превратилось в продырявленный бюрократическими карандашами, сильно потертый листок. Он тоже лежит сегодня в архиве — памятник нашему бессмертному “как бы чего не вышло”.,
Тогда турки плюнули и быстро перекупили броненосцы у Аргентины и Бразилии. Россия потеряла и выгоднейший заказ, и доверие турок.
Впрочем, великий везир Османской империи, ознакомившись осенью 1913 г. с расположением и отделкой помещений для рядового состава на русских военных кораблях, заметил в разговоре со Щегловым: “Слишком душно и тесно. Туркам это не подходит”.
В Стамбуле любят кофе. Но как истинный петербуржец, Щеглов предпочитал чай. Его любимым местом было небольшое заведение вблизи Старого моста через Золотой Рог. Отсюда город — как на ладони. Хозяин приносил чай в хрустальных, напоминающих грушу стаканчиках-армуди, присаживался к завсегдатаю. Оказывается, хозяин был потомком янычара, одного из тех, кого в 1826 г. истребил султан Махмуд II, не раз повторявший, что он сделал это быстро и беспощадно, как царь Петр I, казнивший стрельцов. Текли долгие беседы русского и турка — о судьбах империи, о жизни османской столицы и провинций.
Щеглов потом многое запишет. Ряд неожиданных документов (листовки, чрезвычайные выпуски газет, воззвания противоборствующих политических группировок) приложит к донесению в Петербург. Не исключено, что именно в беседах на берегу Босфора он раскрыл авантюру британской разведслужбы, попытавшейся в 1913 г. через подставных лиц купить землю и построить секретную гавань на Босфоре. Не здесь ли родились его отчаянные призывы к русской дипломатии на Балканах — “не увлекаться идеей триумфальной победы”, “не ждать, что Балканы враз станут под русские знамена”, «помнить, что разлад “отцов и детей” особенно резко подмечен именно у славян», а потому русских на Балканах ждет в лучшем случае “слабая вспышка народного энтузиазма, тогда как интеллигенция в Болгарии, Румынии будет против России”. Следовательно, писал Щеглов, надо искать пути сближения со всеми странами региона, и в числе первых — с Турцией.
“Вздором и притом опаснейшим” для судеб всего региона и для России называл еще в 1913 г. русский разведчик навязчивую царскую идею о водружении российского флага над Проливами. Не в этом ли разгадка того, что в 1914 г. Щеглова убирают из Стамбула — сначала в Румынию, а затем и вовсе в далекую Скандинавию, в Стокгольм.
В охваченном военной истерией летом 1914 г. Петербурге холодным душем стала яркая и объективная оценка ситуации, прозвучавшая из стамбульского центра русской военно-морской разведки: “Русский Черноморский флот абсолютно не готов к военным действиям, а по скорости хода турецкие корабли превосходят русские на 2,5–3 узла”. Щеглов отмечал, что “турки раздражены неловким посредничеством России в войнах Турции с балканскими странами в 1912–1913 гг.”, когда Петербург своими миротворческими по духу, но неуклюжими и ничем не обеспеченными заявлениями не только не способствовал миру на Балканах, а скорее разжигал в противоборствующих сторонах неоправданные надежды и как следствие — вражду.
Наконец, еще с ноября 1913 г. Щеглов категорически высказывается против любой операции военно-морского флота в Дарданеллах. “Бесполезная трата сил и человеческих жизней, — говорил он, — обойдется в 100 тысяч жертв”. Щеглов ошибался в цифрах. Предпринятая по настоянию Уинстона Черчилля (в то время Первого лорда Адмиралтейства Великобритании) бесславная для Антанты десантная операция в Дарданеллах в 1915 г. унесла более полумиллиона человек с обеих сторон.
Профессионал высокого класса, сообщавший, в частности, регулярно и подробно о датах заседаний и о повестке дня германо-турецкого Бюро по контршпионажу, работавшего в Стамбуле весной — летом 1914 г., А.Н. Щеглов сделал все возможное, чтобы Россия и Турция не столкнулись на полях сражений.
Вот как это было.
Весной 1914 г. стамбульские газеты деятельно обсуждали возможную поездку группы высокопоставленных деятелей младотурецкого режима в Петербург. Возглавить ее должен был Председатель Комитета, глава правящего младотурецкого триумвирата Талаат-паша, женатый, кстати, на русской женщине. Высокий уровень делегации поддерживался также за счет включения в ее состав военного министра и другого члена триумвирата — Энвер-паши. О них мы расскажем ниже.
Когда в Петербурге стало известно, что в Россию собирается “друг кайзера и главный агент Германии на Востоке”, как называли Энвер-пашу, объем и количество шифротелеграмм между Петербургом и Стамбулом, по моим подсчетам, утроились.
