Отметив, что пять лет младотурки усиленно обрабатывали общественное мнение в духе “этой фальшивой пропаганды” и получили под нее немало “народных денег и самих жизней”, газета писала: “Комитет воспитывает среди мусульман ненависть к христианам потому, что такая политика сулит Комитету быстрые выгоды, но он мало заботится о том, что она принесет государству”.
“Мешверет” обращала внимание читателей в Турции и за рубежом на откровенный срыв младотурками условий Константинопольского договора, поскольку они “засылают в отошедшие к Болгарии города своих эмиссаров” и “всячески побуждают местных мусульман не принимать болгарского правления”. Тем самым, по словам газеты, лидеры младотурок предстают перед Европой как нарушители мирного договора и “рано или поздно своим безрассудством навлекут на Османскую империю репрессии со стороны великих держав… Они могут занять недружественную позицию по отношению к Османской империи именно тогда, когда она больше всего в них нуждается. Сама же Османская империя не может взять под свое покровительство и присоединить к себе тех мусульман, которых сегодня она толкает на возмущение против европейских держав”.
Оппозиционная турецкая газета делала вывод, по существу совпадавший с приводившейся выше оценкой российского военного атташе: “апостолы панисламизма основывают свои надежды на будущую европейскую войну…чтобы воспользоваться случаем и вернуть знаменам ислама славу, принадлежавшую им в течение веков… Мы боимся, — заключали авторы статьи, — что бы Османская империя сама не была принесена в жертву ради преступной ажитации ее руководителей”.
Трезвый и критический голос оппозиции Комитетом не воспринимался. Маховик военных приготовлений набирал обороты. Младотурки готовились решать свои проблемы вооруженным путем. Но в коалиции с какими державами?
Важным аспектом влияния Балканских войн на общественно-политические сдвиги в Османской империи была новая волна модернизаторских идей. Накануне первой мировой войны среди балканских турок широко распространялась книга одного из пантюркистски настроенных сподвижников Зии Гекальпа некоего Ибрахима Хильми под названием “Европеизироваться!” В ней содержалась популярно изложенная идея европеизации Турции через скорейшее заимствование экономического и научно-технического опыта сильнейших держав Европы. Напомним, что таковыми в части младотурецких кругов считали Германию и ее союзников по Центральному договору, но другие склонялись. к сближению с Антантой. Однако ориентация на милитаризацию промышленности по германскому типу определилась полностью. Приоритетным направлением была модернизация флота и артиллерии: закупались или строились мощные броненосцы и быстроходные контрминоносцы, артиллерийский парк пополнялся в первую очередь горными орудиями. Это были изделия разных стран. Кстати, как упоминалось выше, только низкое качество отделочных работ и отсутствие удобных помещений для команды заставили турецких экспертов отказаться от закупки военных кораблей в России. Гонка вооружений съедала все ресурсы страны, заставляла Комитет лихорадочно искать новые займы за рубежом, а главное — заглушала трезвые голоса, призывавшие к нейтралитету в европейских конфликтах.
Закупались и строились в Европе подводные лодки, военные дирижабли, быстроходные корабли — новейшая техника, с которой, как показали Балканские войны, турецкий солдат, наспех обученный, справиться не мог. В соперничестве за выгодные поставки дорогостоящего вооружения для Турецкой армии в канун войны победили оружейные короли Франции и Англии. Ответный ход Германии мог быть только еще более весомым и только политическим — вовлечением Османской империи в военный союз, с опорой на тех итгихадистов, которые сделали свой выбор. Впрочем, в начале 1914 г. и в самом Комитете, и в правительстве до окончательного выбора было еще далеко, хотя идея войны уже овладела ими.
В турецкой историографии сложилась традиция говорить о насильном вовлечении Турции в первую мировую войну. Современная турецкая историография деликатно опускает две детали. Во-первых, многие функционеры Комитета, напомним, были выходцами из Европейской Турции и утратили земельную собственность в Салониках, Монастыре, вообще в Македонии. Пантюркистские призывы, например, председателя меджлиса Халиль-бея “вернуться в Салоники” звучали скорее как вопль души разоренного Балканскими войнами землевладельца, чем идейного тураниста.
Во-вторых, “азиатская модель" внешней политики младотурок идеально совпадала с устремлениями пантюркистов: от десяти миллионов османских турок к шестидесяти — семидесяти миллионам тюрок, проживающих в Сибири, на Кавказе, в Крыму, в долине Волги и Камы, в Афганистане и далее на Восток. Для создания Великого Турана — цивилизации, которая могла бы сравниться с германской и в некотором отношении превзойти французскую и английскую, по мнению идеологов пантюркизма, которые, напомним, входили в Комитет “Единение и Прогресс", единственным препятствием представлялся “московский исполин". Впрочем, их не покидала надежда, что “русский деспотизм… будет уничтожен храбрыми армиями Германии, Австро-Венгрии, Турции". До заключения германо-турецкого военного союза оставалось более двух лет, когда писались эти строки.
Младотурки как система политической власти продолжали выжидать и выбирать — к какому блоку примкнуть. Характерно, что закупки оружия производились с максимальной выгодой и в странах Антанты, и в Германии, и у ее союзников. Военно-морские силы оснащались за счет современных кораблей, строившихся или закупавшихся у Англии и Аргентины, у Чили и Китая.
Политике баланса между противостоящими блоками отвечал “План коренных преобразований Османской империи”, выдвинутый в январе 1913 г. прогермански настроенными, правоверными османами старой закалки — бывшим послом в Берлине Мюнир-пашой и великим везиром в отставке Хакы-пашой. План был согласован с младотурецкими лидерами Энвер-пашой и Талаат-пашой. Джемаль-паша был страшно “занят” и до плана “великих реформ” так и не добрался, во всяком случае официально.
По плану, в котором совместились старые представления танзиматского периода об обновлении опор Османской империи и новые расчеты прогерманского лобби и посла Германии в Стамбуле Вагенгейма, предполагалось поставить иностранных специалистов с исполнительной властью во главе отдельных ведомств. Таможенное дело, торговый и военный флот должен был возглавить советник из Англии, финансовое ведомство и средства связи — советник из Франции, всю систему гражданской администрации — специалист из Австро-Венгрии, как наиболее близкой страны по традиционности связей и общности ряда наций, входивших ранее в обе державы. Сухопутную армию и создаваемый поспешно военно-воздушный флот должен был возглавить советник из Германии. На последнего возлагались, как бы между делом, и вопросы реформы образования в Турции. Очередной взрыв военных действий на Балканах весной 1913 г. и потеря турками Янины и Адрианополя внесли коррективы в “План великих реформ”. Англия и Германия вводились великим везиром и начальником, Генерального штаба (до Энвер-паши) в число главных гарантов реформ в Османской империи. В Стамбуле считали соперничество этих держав наилучшим залогом интегритета и нейтралитета Османской империи, еще не готовой к “общеевропейской войне”.
