Кайлин спрятала лицо в руках и, отвернувшись от спящего Гийона, заплакала. Ей было жалко себя, и это чувство, вызывающее в ней одно лишь презрение, заставляло ее плакать сильнее.
Тихие всхлипывания разбудили Гийона. Он огляделся и увидел, как она, свернувшись на краю постели, плачет.
— Кайли? — позвал он в тишине.
Она застыла на месте, не дыша.
— Зайчонок, что случилось? — спросил он, пытаясь заглянуть в ее зареванное лицо.
— Ничего, Гийон. Все в порядке. Спи.
— Ты переживаешь, я же вижу.
— Тяжело…
— Что "тяжело"?
— Тяжело это — смотреть в глаза человеку, перед которым чувствуешь свою вину. И не выносимо, когда понимаешь, что он не в состоянии тебя простить. Только теперь я это понимаю. Так смотрела на меня моя мать. Когда мама умерла, прощение уже не имело никакого смысла. Только потом, погибая на больничной койке в своей палате, я действительно пожалела о том, что так и не смогла простить ее. Это был мой крест, не ее. Только мой… А, Саша, у него было слишком много своих собственных проблем, но я не замечала, не понимала. Я превратилась в эгоцентриста, которому на все вокруг было наплевать. Мама и Саша, вот кто был моей семьей. Теперь их нет, и я осталась одна. Прости меня, Гийон. Со мной все слишком сложно.
— Со мной тоже, — тихо ответил он.
Губы коснулись ее щеки, а теплые руки притянули к горячему телу. Она повернула голову и встретила тот поцелуй, в котором нуждалась больше всего сейчас. И чувствуя, как он подминает ее под себя, как раздвигает бедром ее холодные ноги, она потеряла нить своих мыслей.
Слезы высохли на глазах, оставив стягивающие соленые следы на ее лице, и Гийон стер их все своими губами. Грудь заныла, требуя его ласк и прикосновений, и Кайлин подалась к нему всем телом, прижимаясь набухшими бледно-розовыми сосками к его груди, прикасаясь своим животом к его животу, чтобы в новой волне дрожи и желания, почувствовать тепло его тела и самой согреться этим теплом.
Рука Гийона плавно спустилась вниз по ее спине, притягивая ее еще ближе к себе и проникая между ее бедер, где пальцами можно было окунуться в ее желание и услышать тихий стон от малейшего движения этих пальцев.
Гийон почувствовал, как ее мягкая грудь вжимается в его тело и, склонив к ней голову, обвел влажным языком сначала один сосок, взяв его в рот и нежно прикусывая, а затем и другой, лаская его у себя во рту.
Гийон проник в нее пальцем и, как только Кайлин выгнулась под ним, оставил влажный след от поцелуя на ее животе, продолжая просить податливое тело отдать ему все, все, что только он может от него получить.
Гийон привстал на колени и, широко раздвинув ее бедра, окунулся языком в ее сущность. Она больше не стеснялась заниматься этим с ним. И подавая бедра вперед, путаясь руками в простынях и подушках, издавая слабый крик от каждой ласки его губ и языка, начала просить о большем.
Кайлин потянула его за плечи на себя и, приподнимаясь над кроватью и оплетая его бедра своими ногами, заставила слиться с ней в одно целое. И каждое движение его тела в ней заставляло мышцы его спины напрягаться и дрожать, и так хотелось ощутить ее руки, врезающиеся в его спину и почувствовать, как ее живот соприкасается с его животом.
Он обхватил ее руками и приподнял к себе, наслаждаясь тем, что так хотел ощутить и вдыхая полной грудью аромат ее волос и целуя за ушком именно в том месте, где ей нравилось больше всего.
Она закричала, опрокидывая его на спину и садясь сверху, вбирая в себя и не прекращая свой танец, даже когда он потянулся и сел, удерживая ее в своих руках. И лицо, ее прекрасное лицо, на которое он мог смотреть часами, теперь было так близко от него, что невозможным стало не склониться к нему и не поцеловать маленький сладкий ротик, заплетая свой собственный вкус с ее.
Он обожал слушать, как она кричит, как с шумом вдыхает кислород и задыхается, когда испытывает самое сокровенное наслаждение. И еще он любил просить ее, просить прокричать для него или сказать что-нибудь, то, что имело смысл в такой момент.
— Скажи, что любишь меня, — прошептал он ей в губы.
— Я люблю тебя.
— Еще.
— Я люблю тебя.
— Скажи, как ты хочешь меня.
— Хочу тебя, всего, всего хочу тебя.
— И я люблю тебя. И хочу тебя. Всю. Всегда, — ответил он и, почувствовав, как она содрогается всем телом, услышав ее крик и протяжный стон, он окунулся в нее в последний раз и сам закричал.
Перед тем, как снова провалиться в сон, Гийон подумал о камне, который бы лучше всего подошел ей. "Сапфир", — пришел к выводу он: чистый васильково-синий сапфир.
Глава 22
"Вы все одинаковы. Вы презираете, хотя сделать ничего не можете. Вы приказываете, и мы выполняем. И каждый раз, использовав нас, вы не говорите "спасибо". Вам просто наплевать. Одна форма зависимости, окрашенная разными тонами возможных причин. Для нее, скорее всего, этим тоном была нужда. Наверное, кто-то из богатых сыграл с ней злую шутку, мечтая увидеть под собой и после смерти. Но шутка не удалась, и по непонятным причинам она осталась здесь одна, вынужденная зарабатывать тем, что лучше всего умела. Не мне судить. И не вам. И не ублюдку, который это с ней сделал…"
Из разговора от 24.10.3565
Утреннее совещание началось в неформальной обстановке с доклада Рихтора, который в подробностях изложил ход вчерашнего допроса любовника одной из жертв. Затем слово взяла Сианна и рассказала о бесплодных попытках отдела криминалистики активировать полученные образцы СаКаРа. Гийону нечего было добавить, и он спросил Маркуса, в какую сторону движется повторный опрос знакомых и коллег погибших.
— Топчусь на месте. Ничего нового они пока не сообщили. Честно говоря, меня этот монотонный труд уже достал. Да, еще и СаКаР этот. Черт. Тебе не страшно, Кайлин? Не боишься, что они захотят повлиять на тебя?
— Нет. Они побоятся что-нибудь предпринимать. Ты — даниил, я — работаю рядом с Цемеи. Меня больше тревожит Женя. Сегодня истекает срок задержания, и он наверняка захочет меня повидать.
— Об этом не беспокойся, — ответил Гийон. — Он ближе, чем на расстояние пяти метров к тебе больше не подойдет.
— Он — часть головоломки, Гийон. Он и еще Денис. Кстати, я бы хотела поработать с Ено. Возможно, по фотороботу он сможет найти его.
— Это все равно, что искать иголку в стоге сена. В городе живет около десяти миллионов жителей. Пусть даже только миллион из них будут подходить под нужные данные. Представляешь, сколько времени займет сверка? — покачал головой Гийон.
— Все равно, следует попытаться.
— С этим я не спорю. Ено, займись поисками этого Дениса. Кстати, меня утром не будет в отделе. Цемеи просил заехать к нему.
