Хорошо, что в этот раз решили сократить титулы, потому как у меня уши свернулись в трубочку даже от короткого представления. Да, широка страна моя родная… И это они еще коротко обозначили все греческие владения просто Новой Византией.
Золоченые двери Большого зала распахнулись, и к гостям медленно вплыла царская фамилия. Снова торжественно взвыли трубы, а гости умолкли, жадно разглядывая хозяев торжества. Боря Сперанский так напирал сзади, что отдавил мне все пятки.
— Это он! Глядите! — раздавались робкие шепотки.
— А государыня-то сегодня как хороша…
— Царевны повзрослели… Ох, погляди на Надежду — совсем цветок распустился…
В прошлый раз, когда я видел императора во плоти, самодержец удивил меня скромностью. Но сегодня императорская семья явно решила поддержать дух пышного празднества.
Алексей Константинович Третий облачился в ослепительно белый мундир с золотыми эполетами и несколькими орденами. Не знаю, какие войска он представлял, но смотрелось внушительно и действительно царски. Хотя было при этом в императоре что-то близкое, родное. Алексей Третий, при всем своем высоком статусе, не производил впечатление небожителя. Казалось, подойди к нему да обратись по батюшке — и выслушает, не прогонит, еще и борщом накормит.
Не знаю, была ли у него такая природная аура или такой эффект давал какой-нибудь артефакт вроде тех, которыми решила заниматься Поля Сперанская. Но император мне был симпатичен.
Он вел под руку супругу — дама выглядела моложе его лет на десять, хотя я знал, что и ей было уже прилично за сорок. Тончайшую талию женщины обхватывал тугой корсет, бело-серебристое платье сверкало вышивкой и жемчугом, когда она передвигалась. Императрица Елизавета Федоровна лучезарно улыбалась гостям, и вокруг ее глаз собирались лучистые морщинки. Я не мог назвать ее красавицей, но она была очень мила, и от нее исходило материнское тепло. Почти как от лекарей, с которыми я имел дело.
Проходя мимо нас, Елизавета Фелоровна элегантным движением поправила белокурый локон и удостоила меня улыбки, а затем наклонилась к уху супруга и что-то ему прошептала. Император мельком взглянул на меня и кивнул. Я поклонился.
— Ваши императорские величества…
Да уж, они явно ожидали меня здесь увидеть. Даже намеревались. Как-то неловко становилось от такого внимания. Интересно, это Ксения Константиновна постаралась или мне просто крупно повезло? И не была ли Оленька поводом, чтобы увидеть меня?
Стоямба, Миха. Многовато ты на себя берешь. С какой радости императору меня лицезреть? Пора все же выключить паранойю хотя бы на время и просто насладиться первым выходом сестрицы.
Следом за императорской четой шествовал цесаревич Петр — будущий Петр Четвертый, если Господу будет угодно. От отца он унаследовал средний рост, близко посаженные глаза и немного горбатый нос, а от матери — плавность движений и светлые волосы. На вид ему было лет двадцать, может чуть больше. Юноша был облачен в парадный мундир Лейб-гвардии Преображенского полка. Вероятно, таким образом он хотел отдать дань уважения знаменитому предку Петру Первому, учредившему этот потешный полк. И, видимо, в честь первого императора его и назвали.
— Как хорош… — выдохнула какая-то девица рядом со мной. — Жаль, жениться должен на гречанке… Вот бы вернули старинный обычай брать жену из своих…
Цесаревич явно пользовался успехом у молодых особ, поскольку наследника буквально на каждом шагу преследовали томные женские вздохи. Но меня куда сильнее заинтересовали его сестры.
Трудно было найти трех более непохожих друг на друга девушек. Да, неуловимое внешнее сходство между ними было, но они казались настолько разными, что я невольно поразился.
Старшая, Софья — девушка лет двадцати — не уступала брату ростом и явно была натурой серьезной. Не улыбалась, хотя эта легкая суровость ей даже шла — в сочетании с темными волосами, некоторой худобой и цепким взглядом серых глаз, это выглядело органично. Впрочем, держалась старшая сестра холодно и отстраненно. Даже цвет платья выбрала серо-синий, как воды Невы зимой.
Полной противоположностью казалась средняя — Татьяна. Широкое лицо с ямочками на щеках, полные губы, вечно растянутые в улыбке до ушей. Смеясь, средняя сестрица, жала руки знакомым дамам и кивала мужам. Казалось, ее переполняла энергия, и платье жизнерадостного желтого цвета это лишь подчеркивало.
К моему удивлению, Татьяна Алексеевна остановилась напротив меня.
— Михаил Николаевич? — улыбнулась она и протянула руку.
Я на миг оторопел. Вот те на! Но тут же сбросил оцепенение и прикоснулся губами к ее обтянутой в перчатку ладони.
— Да… Ваше Императорское Высочество…
— С нетерпением жду момента познакомиться с вашей сестрицей. О ней сегодня столько говорят!
Царевна снова ослепительно улыбнулась, взмахнула каштановыми кудряшками и поспешила за старшей сестрицей. А я с трудом захлопнул отвисшую челюсть. Интересно девки пляшут. Видимо, Олина авантюра с платьем таки имела успех. Вопрос, какой?
Надежда Алексеевна оказалась самой настоящей скромницей. Лет шестнадцати-семнадцати, она семенила позади сестер, подхватив подол наглухо закрытого фиолетового платья. Из украшений на ней были лишь скромные сережки да тонкий обруч в рыже-русых волосах. Благообразным лицом она очень походила на мать, а вот держалась очень застенчиво. Словно предпочла быть где угодно, но только не на этом громком балу. Мне было бы куда проще представить Надежду Алексеевну монашкой, а не дочерью одного из самых могущественных людей в мире. И почему-то она напомнила мне Полю образца двухлетней давности.
Пока я пялился на императорских дочерей, сам Алексей Константинович подвел супругу к возвышению и обратился к гостям.
— Господа, для нас честь принимать сегодня каждого из вас! — голос императора был таким же тихим и спокойным, но сегодня он все же добавил немного тепла. — Я знаю, что вам не терпится перейти к следующей части нашего бала, поэтому буду краток. Летний бал — жемчужина сезона, а Екатерининский дворец — жемчужина среди дворцов. Лишь такая оправа достойна обрамлять сокровища нашей империи — ваших дочерей и сестер, наших сегодняшних дебютанток. От лица всей правящей фамилии я приветствую вас на этом балу и желаю незабываемого отдыха!
Зал взорвался аплодисментами. Вспыхнули еще ярче хрустальные люстры, и их свет отражался от убранных зеркалами стен. Помещение превратилось в залитое светом пространство, откуда-то внезапно зазвучала музыка, и я понял, что главное представление вечера началось.
Император с супругой устроились на обитой бархатом скамье — видимо, посчитали слишком пафосным тащить в зал троны. Наследники окружили чету со всех сторон, а чуть поодаль я заметил Великого Князя Александра Константиновича — того самого эксцентричного менталиста, что принимал нас с Корфом и Ириной в леопардовом халате и кирзовых сапогах. Присутствовала и Ксения Константиновна — безупречно элегантная Великая княгиня держалась чуть особняком и пила шампанское в окружении других дам.
