Здесь же разворачивалась сцена спасения героини романа Анжелики от морского чудовища — правда, когда мы появились в зале, чудовище уже было повержено, а Роланд, подтверждая свою неистовость, уже вовсю занимался так и привязанной к скале Анжеликой…
— Миш… — Денисов тронул меня за плечо. — Мне бы пар выпустить. Я слишком молод для такого… Насколько это вообще разрешено на таком тайном задании?
— Не стоит.
— А если для конспирации?
— Конспирируйся заигрываниями, — прошипел я. У самого шишка дымилась, но первым делом — самолеты.
Я повернулся, чтобы поискать выход. “Французский” зал превратили почти что в лабиринт, и пришлось пробираться сквозь заросли всяких растений, чтобы осмотреться. Найдя выход, я обернулся к Денисову…
И не нашел поганца. Вернулся, осмотрелся и…
Денисов, держа в руке золотую стрелу, уже схватил и закинул на плечо какую-то молодую девицу.
Ну е мое.
Прерывать игрища здесь было запрещено, тем более если они были по обоюдному согласию. Торчать здесь я тоже не собирался — хотелось потратить время на осмотр здания и все же найти помещения, где могла уединиться группа аспидовцев.
“Как закончишь, дай знать”, — обратился я к Денисову. — “Пока пробегусь по западному корпусу”.
Константин не ответил, видимо, вконец занятый своим трофеем. Ну сволочь безответственная. Я это в рапорте отражу.
Четвертый зал оказался последним — я вышел в длинный коридор, по которому можно было добраться до входа в западное крыло. Планировка у дворца, конечно, была затейливая. Это еще мягко сказано — дурацкой она была, если честно. Зато в коридоре было тихо, музыка и сладострастные охи-вздохи не насиловали уши, да и покурить после подобного было бы как нельзя кстати…
Я вышел на террасу, что предваряла спуск к парку. В самом парке было темно, словно никакого празднества во дворце не проводилось. Конспирация, однако. А вот на крыльце сидели две дамочки — явно не гостьи, а актрисы эротического жанра, и с наслаждением курили длинные тонкие сигариллы.
— Прошу прощения за наглость, но могу я у вас одолжить…
Одна из девушек подняла на меня глаза — под маской сверкнули холодком две ярко-голубые льдинки.
— Конечно.
Я взял одну и потянулся за протянутой зажигалкой, памятуя о запрете на силу.
— Благодарю.
— Гость? — спросила вторая.
— Да.
— Впервые здесь, верно?
Я усмехнулся.
— Что же меня выдало?
Девицы переглянулись и расхохотались.
— Чистый наряд! Обычно дебютанты очень быстро приводят их в негодность. Если вы понимаете, о чем я…
Я рассмеялся в ответ и едва не подавился дымом.
— Пока выбираю. Чем больше блюд, тем труднее остановить взгляд на чем-то одном.
— Значит, в восточном крыле вам было скучно? — улыбнулась девушка.
— Ничего нового. Такое я могу найти не только здесь. А хотелось удивиться.
Девушки снова переглянулись и медленно поднялись ко мне.
— Быть может, мы сможем показать вам представление, что вас удивит…
Первая положила мне руку на грудь, а вторая и вовсе не церемонилась. Плоть, и без того замученная увиденным, ответила мгновенно.
— Не так быстро, дамы, — ухмыльнулся я. — Иначе испачкаю еще и вас.
Девицы весело расхохотались.
— А ты забавный, герой. Правда ведь он забавный?
— Пожалуй, да, — промурлыкала вторая. — Я бы пригласила его в наш зал…
Я потушил недокуренную сигариллу в чаше песка.
— В таком случае ведите, красотки.
Дважды просить не пришлось. Девушки, обвив мои руки, вприпрыжку понеслись к входу и, пробежав по коридору, остановились перед дверями в западное крыло.
— Идемте же!
Сперва мы оказались в римском зале. Здесь царила обстановка патрицианского пиршества. Не успел я и глазом моргнуть, как возле меня оказались еще две девицы с обнаженным верхом и принялись омывать мне ноги и руки какой-то душистой водой.
Покончив с этим, они пригласили меня дальше — в сам зал, где на ложах расположились проголодавшиеся гости. На серебряных блюдах вносили целых зажаренных быков и кабанов с зашитыми внутри живыми птицами. Когда пернатые разлетались из взрезанных туш, их тут же ловили, сворачивали им шеи и жарили в качестве гарнира к мясу.
Здесь же постоянно пел небольшой хор — что-то на латыни. Это пение лишь иногда прерывалось воплями их извивавшихся под плетями мужчин и женщин. Вот, кажется, пошла жара. Причем били не актеров, а именно гостей, и гости могли меняться ролями. Неизменными оставались лишь крики — не то боли, не то удовольствия.
В дальнем закоулке этого зала был обустроен импровизированный ринг, где женщины сражались друг с другом несмертельным оружием. Скорее всего, бои были постановочными, поскольку гостей биться не пускали.
Но меня повели дальше. Впрочем, я не сопротивлялся: такое — с кулаками и плетками — было не по мне.
Сопровождавшая меня девица крепче перехватила мою руку.
— А теперь, герой, добро пожаловать в наш зал…
— И что там за сцена? — спросил я.
— Каштановый банкет папы Борджиа!
У меня во рту пересохло. Попал так попал…
Про этот эпизод итальянской истории я был наслышан. Цезарь Борджиа, сын папы Александра VI, устроил для близкого круга знатных римлян банкет по случаю прекрасной осени и наступления Дня всех святых. Самое занимательное, что отчет об этом банкете сохранился в архивах римской курии, поэтому до потомков дошли дотошные записи. А в Аудиториуме была весьма большая библиотека…
Зал представлял собой фантазию на тему Апостольского дворца. По полу вокруг столов были рассыпаны каштаны и расставлены зажженные подсвечники. Борджиа пригласили пятьдесят самых красивых римских куртизанок в качестве официанток. Здесь, судя по количеству, их было не меньше. Богато одетые и полураздетые девушки с идеальными фигурами разносили на подносах напитки и закуски.
— А теперь, господа, продолжаем наш аукцион! — взревел церемониймейстер на возвышении. — Итак, господа, кто желает выкупить платье вот этой прелестницы?
Он подтолкнул к возвышению длинноногую темноволосую девицу, и та, поднявшись на постамент, встала в выгодно подчеркивавшей упругие бедра позе. В ответ полетело разнузданное улюлюканье.
— Пятьдесят рублей! — прокричал ставку какой-то мужчина в маске сатира.
— Пятьдесят? — возмутился проводивший аукцион лицитатор. — Это оскорбление для такой роскошной дамы! Кто даст сто?
— Сто! — вскричали с галерки.
