Намек прямо был направлен на Монфора. До сего времени папа противился узурпаторству французов. Он наградил Монфора виконтством Безьерским, но никогда не думал отнимать непосредственный домен Раймонда VI. Теперь ход событий вел к более решительным результатам. Замыслы французов-крестоносцев грозили осуществиться вполне. Но что было делать Раймонду в таком безвыходном положении? На что решиться? Он хотел пойти на сделку с Монфором, но это было бы по меньшей мере напрасно. Легаты и другие духовные власти явно встали теперь, после папского намека, на сторону католического воителя. В таких обстоятельствах Раймонда застало в январе 1211 года, приглашение на Нарбонский съезд. Тут присутствовал король арагонский, Монфор и все три легата; был также приглашен и другой феодал, столь же заподозренный Церковью, граф де Фуа. Целью съезда было найти средства к примирению с этими вождями национальной партии – цель, в случае достижение ее, очень неприятная для французов и Монфора. Легаты на этот раз испытали последние средства, зависевшие от них. За изгнание еретиков Раймонду обещали не только ручательство в сохранении всех его владений, но еще сверх того прибавку четвертой или даже третьей части всего завоеванного крестоносцами. Это был тонкий и искусный подкуп. Благородный Раймонд отвергнул его и не согласился предать альбигойцев из-за корысти. Столь же неудачны были попытки легатов склонить на свою сторону графа де Фуа. Король арагонский в этом деле был искренним посредником. Благодаря его стараниям было постановлено утвердить за графом де Фуа его прежние и нынешние вдадения, исключая замок Памьер, если только он поклянется в повиновении Церкви и в дружбе с крестоносцами. Но граф, подобно другу своему Раймонду, не принял этих условий. Король между тем клятвенно обязался перед легатами наблюдать за поведением графа и, в случае неповиновения и возмущения, сдать легатам или Монфору замок Фуа в вассальное владение, так как он, король, считался его верховным сюзереном
[72].
Педро был почти вынужден к тому, чувствуя сродство с лангедокцами; он не мог сочувствовать французскому владычеству в стране. Легаты стали просить его принять присягу графа Симона за Каркассон, который фактически уже давно считался зa ним. Король отказался. Арнольд вместе с епископом д’Узеса не теряли надежды. Назавтра они возобновили свои просьбы; они пали на колени пред королем и самым унизительным образом молили Петра не отказать в своем признании нового владения. Отказаться при такой оригинальной настойчивости королю было невозможно; он дал свое согласие, и Монфор тут же присягнул ему.
Это стоило Педро известных сил. Когда заседание было перенесено в Монпелье, то король почти против воли ехал туда. Действительно, ему было в высшей степени неловко на этих заседаниях. Он едва мог выдержать внутреннюю борьбу с самим собою, это мучительное колебание, борьбу клятв и обязательств повиновения папским легатам с привязанностью к угнетаемому Лангедоку и Раймонду. Его просили отдать своего младшего сына Монфору, с тем чтобы позже женить его на дочери графа; у короля отняли трехлетнего сына Иакова и отдали его на воспитание человеку, которого отец ненавидел в душе. Но, чтобы показать лангедокской партии, что его симпатии к ней не остыли, что такой поступок вызван лишь нежеланием разрывать связи с папой, он тут же обещал Раймонду женить его сына на своей сестре донне Санче, дабы тем перед целым миром скрепить узы между двумя государями. Этим поступком, который через год был приведен в исполнение, Педро протестовал против церковных претензий на Лангедок и показал, каково будет его отношение к гонимому графу Тулузскому и Риму. Что же касается Раймонда, то он уже не мог выносить всех мелочных домогательств и решительных настояний со стороны легатов. Он долго отмалчивался; наконец согласие его было получено.
На другой день назначено было подписание условий и принесение присяги. К торжеству готовились вовсю, но графа уже не было в городе. Он убежал!
Наивный монах думает объяснить это обстоятельство несчастливым пророчеством: птица пролетела слева от него, а граф Тулузский по примеру сарацин верил в гадание
[73]. В сущности же, Раймонда поставили в такое положение, что долее нельзя было уворачиваться; надо было назваться или католиком, или еретиком, а он все еще не хотел сказать последнего слова.
В его отсутствие заседания не могли продолжаться в том же Монпелье; надо было дать им более торжественную обстановку. Новый собор был назначен в Арле, в пределах собственно Прованса. Легаты прибыли сюда с решительным намерением покончить с Раймондом. Ему было через вестника послано приглашение прибыть в Арль. Он не приехал, хотя до того времени считался одним из крестоносцев и всегда имел свое знамя в их лагере. Надо заметить, что в небольшой промежуток времени между соборами в Монпелье и в Арле оба симпатизирующих еретикам государя успели увидеться и переговорить между собой. Они встретились в Нарбонне; король Педро тогда уже собирался вернуться домой; беглый граф просил его о помощи. Они пробыли несколько дней вместе в глубокой грусти и разъехались, не придумав никакого примирительного исхода, а к войне Педро не был еще готов.
Король, расставшись с графом, печальный, поехал по дороге в Арагон, где его застало приглашение легата немедленно прибыть в Арль по важному церковному делу. Он повиновался как и Раймонд. Духовенство сочло за нужное прибегнуть к полицейским мерам. И тому и другому государю запрещено было без особого разрешения удаляться за черту города. Король Арагона и граф Тулузы очутились под домашним арестом. Скоро граф получил ультиматумы от легатов и членов собора. Ему предлагали войну или мир; в противном случае безотлагательно требовалось исполнить предложенные условия, а условия, между прочим, были таковы:
1) Граф Тулузский распустит немедленно свои войска, собранные им, и остановит те, которые находятся в походе.
2) Он отдаст в руки аббата Сито и Монфора, в продолжение этого года, всех, на кого ему укажут легаты, и не будет ни в чем препятствовать относительно их участи.
3) Bcе граждане его доменов не будут отныне носить ценных нарядов, им дозволяются только черные плащи и шляпы.
4) Граф сроет до основания все укрепления в своих замках.
5) Его вассалы и рыцари будут отныне жить в своих деревнях, а не в городах.
6) Новых налогов и податей в казну графа не будет; останутся только те, которые существовали издревле.
7) Государство облагается податью: каждое семейство платит по четыре тулузских денария ежегодно легату или его доверенному.
8) Графу Монфору и его крестоносцам будет открыт беспрепятственный доступ в Тулузское государство, где все они будут содержаться за счет жителей.
9) Приняв все эти условие, граф Раймонд отправится за море, в Орден госпитальеров, рыцарей св. Иоанна Иерусалимского, и не вернется в свое государство без позволения легата.
10) Его государство объявляется под властью Церкви, и все замки сеньории будут возвращены легатом и графом Монфором тогда, когда они признают то возможным
[74].
