— До дверей проводишь? — раздраженно спрашивает, когда паркуюсь.
— И в кровать уложу…
— Это уже получше, — мурлычет.
— …как дите малое, без инстинкта самосохранения, — выхожу из машины.
— А я-то думал, все же сдержишь слово, — нарочно удерживает меня за руку, когда, заперев машину, отдаю ему ключи. — Между прочим, я тебя за язык не тянул, сама предложила спор.
Выдергиваю руку. Направляюсь к лифту, нажимаю кнопку. Яр следом.
— Вот именно, Яр, — говорю, когда заходим в кабину, — я сдержу данное слово — выйти замуж за другого.
Он со свистом выдыхает. Нажимает кнопку. А когда створки лифта смыкаются, вдруг рывком вжимает меня своим телом в одну из хромированных стенок.
— Попалась, кошечка, — хрипло шепчет, оскалившись.
— Яр, прекрати! — упираюсь руками ему в плечи.
Натыкаюсь на потемневший, как океан в бурю, взгляд синих глаз мужчины. В нем чистое вожделение, смешанное с гневом. Он безумный и потому пугающий. Вот только боюсь я сейчас себя.
Сильные пальцы смыкаются на подбородке, не давая отвернуться. Вторая рука ложится на бедро, сминает ягодицу.
Яр с рычанием впивается в губы, вдавливается бедрами в мои, и я чувствую его эрекцию. Пряжка ремня давит на живот, но это совсем не больно. Я вообще не могу сказать, как мне сейчас. Чувствую себя воском, плавящимся в горячих руках, которые уже повсюду.
Гладкий язык вторгается в мой рот, наполняя его терпким мятным вкусом. Требовательно толкается в глубине, сплетается с моим. Забирает дыхание. Так не целуют, так покоряют и присваивают.
Я не должна. Не имею права хотеть этих прикосновений, поцелуев. Не имею права хотеть его. Но тело сходит с ума, трепещет, жаждет…
Яр крепко меня держит, иначе я бы стекла по стеночке к его ногам, ведь мои больше не слушаются.
Воздух в лифте такой горячий, что кажется сейчас вспыхнет.
Подхватив под коленку, он раскрывает меня и вжимается между ног. Скользит рукой вверх по бедру, хрипло стонет, когда пальцы натыкаются на голую кожу над резинкой чулок. Поднимается выше, к кромке успевших бессовестно промокнуть трусиков. Накрывает промежность, ловя губами мой стон.
Глава 11
Нет. Нет, так нельзя. Это ужасно, это предательство.
Мысль, вспыхнувшая в расплавленном желанием мозгу, отрезвляет. Я застываю в руках Яра, и он сразу отстраняется. Тяжело дыша, прижимается лбом к моему. Его глаза плывут, подернутые поволокой желания.
— Отпусти! — практически умоляю.
И он отпускает. Отталкивается от меня к другой стене лифта, нажимает кнопку, и железная коробка плавно двигается вверх. А я и не заметила, что та застыла.
Отворачиваюсь, закрывая лицо руками. Возбуждение откатывает, сменяясь обжигающей волной стыда.
Говоришь одно, а делаешь другое, Кать. Грош-цена твоим словам и обещаниям.
Створки лифта разъезжаются, и я выскакиваю из него. Яр подходит к единственной имеющейся в фойе двери, открывает приглашающим жестом. Шагаю внутрь и оказываюсь в очень большом, просторном помещении. Светлые и темные тона интерьера, простые и лаконичные линии — все в его стиле. Откуда я могу знать, что в его стиле?
У меня за спиной Яр говорит по телефону, вызывает такси. Это хорошо.
— Стоит держаться от тебя подальше. А то я могу не сдержаться, а после получится, что изнасиловал, — доносится до меня полный злобы едкий хриплый голос.
— Стоит, Яр. Это будет лучшее решение для нас обоих, — поворачиваюсь к нему лицом.
Яр стоит, прислонившись к стене, и смотрит куда-то поверх моей головы, будто на меня смотреть не в силах. Пожалуй, я и сама на себя сейчас смотреть не в силах. Мне противно. Как я могла? Измены, ложь — это не про меня.
— Такси приехало.
Ухожу, не сказав ни слова. В лифте воздух будто все еще пахнет… Нами. Нереальным взаимным притяжением, которому я все же сумела сопротивляться.
Господи, Игорь, спаси меня! Не дай мне натворить глупостей, не дай все испортить.
Сажусь в такси и называю другой адрес. Яр точно узнает, куда поехала, ну и пусть. Это к лучшему, и это правильно.
Игорю я не скажу… Не скажу, где была и что случилось. Такая правда не нужна. Очищение совести не стоит той боли, которую оно причинит. Пусть стыд будет мне наказанием.
Я хочу держаться от Барковского подальше. Желательно больше никогда его не видеть и не слышать. Пройдет время, и все это сумасшествие тоже пройдет. У меня будет Игорь и семья, которую я всегда так хотела. Будет ребенок. Дети.
Ночные дороги пусты. Дорога занимает минут пятнадцать, за которые я успеваю привести себя в подобие порядка. Но вот запах, запах Яра до сих пор живет на моей коже, как и его прикосновения. И их не смыть, никогда не смыть, хоть как бы я этого хотела. Не забыть. Не сейчас!
Такси тормозит у дома Игоря. Звоню в домофон.
— Игорь, это я, — голос дрожит.
Ты не подумала, не заподозрит ли он что-то по твоему поведению, да, Кать!
— Катя? Что-то случилось?
— Вроде того.
Дверь открывается, я захожу внутрь. Дрожащей рукой нажимаю кнопку лифта. Уже придумала, что скажу — то, с чего началась эта ужасная ночь.
Лифт все едет и едет. Специально что ли, у их домов практически идентичная планировка? Поженимся и начнем строиться за городом, может удастся найти участок рядом с папиным домом? Ненавижу лифты и пентхаузы!
Игорь выглядит встревоженным. Синяки на его лице, как немой укор мне.
Я обнимаю его, прижимаюсь щекой к плечу. Дорогой хлопок рубашки приятно касается к коже. Но это ощущение проходит по касательной, ведь мой взгляд встречается с орехово-карими глазами Арины.
— Кать, только не думай, пожалуйста, ерунду, — говорит Игорь, когда я отстраняюсь, пристально глядя в его лицо. На нем написано абсолютное спокойствие, будто бы в нахождении жены моего отца — другой женщины — в его доме нет ничего необычного.
У самой Арины опухшие от слез напуганные глаза и разбитая губа. Она босиком в одном только
