Папочка-а-а-а!
Ты не можешь умереть! Просто не можешь. Это невозможно. Ты — сказочный король, здоровый, сильный, молодой. Вечно молодой для меня так же, как я для тебя была и навсегда останусь маленькой дочкой. Котенком. Принцессой, которую нужно защищать от всего и всех. Которую ты столько раз катал на плечах и подбрасывал в небо под мамины испуганные вопли. Которой позволял себя красить всем содержимым маминой косметички. Прогонял чудовищ из-под кровати. Сидел возле меня ночами, когда я боялась темноты, чтоб мама могла поспать. Возил в школу. Забирал с дискотек. Отваживал неугодных кавалеров. С которой всегда был рядом, так или иначе. Даже тогда, когда мы разругались из-за того, что я ослушалась и вышла за Стаса — ты был рядом. Всегда оберегал. Меня — свою маленькую дочку. Давно взрослую, самостоятельную, уверенно стоящую на своих собственных ногах, а все равно маленькую. Которой так страшно без тебя. Которой ты так нужен.
Если бы не Яр, я бы, наверное, сошла с ума в эти тысячелетиями тянущиеся минуты. Ровный, полный уверенности тон, которым он говорит, спокойные, последовательные действия, сама энергетика — мощная, сильная, обволакивающая — успокаивают лучше любых препаратов. Ужас отступает, от него отгораживает широкая спина моего мужчины. Моего жениха.
«Надо бы меня спросить, а потом уже на всю страну» — эхом звучит в ушах. О, пожалуйста, пусть Яр тебя спросит, папочка! Пусть все это у нас будет. Волнительный разговор, помолвка. Пусть ты отведешь меня к алтарю, как я мечтаю с детства, и отдашь мою руку моему любимому. Пусть будешь нянчить своих внуков!
Я беззвучно молюсь. Не знаю никаких молитв, потому просто прошу снова и снова, чтоб папа жил. Кого? Кого-то, кто есть там, в неведомом далеке, и кто вершит наши судьбы. Кто-то же есть! Кто-то должен быть, кто-то должен обладать такой властью. Тогда можно его просто очень и очень сильно попросить, и…
— Николай, что вообще случилось? — в погруженный в омут отупляющего отчаяния разум, прорывается голос Яра. — Как…
Яр осекается, а я поднимаю голову с его плеча. Мужчины смотрят друг на друга. Яр непонимающе буравит взглядом застывшее переполненной злобой маской лицо дяди Коли.
— Что вы молчите? — сипло выдавливаю. — От чего папе стало плохо?
В этот момент слепяще белые двери с надписью «Операционная» распахиваются и выходит врач.
Глава 47
Вокзал видел больше искренних поцелуев, чем ЗАГС. А стены больницы, возможно, слышали больше искренних молитв, чем церковь. Ведь по сравнению с жизнью близкого, любимого человека становится ничтожным абсолютно все. Все мелкие проблемы, неприятности отступают на второй план. Пока живы все возможно. Все можно исправить. Заработать денег, выйти из деструктивных отношений, разобраться с законом…
— Операция прошла успешно, состояние стабильное, — говорит врач, а я бросаюсь ему на шею. На секунду прячу лицо в зеленой, пахнущей медикаментами форме. Теплые ладони осторожно похлопывают по плечу. — Все будет в порядке.
— Простите… Спасибо вам! А можно…
— Завтра, — улыбается врач. — А сейчас поезжайте домой, отдохните.
Яр отправляется отблагодарить доктора, а я буквально падаю на кресло. Смеюсь или рыдаю от облегчения — не знаю. Только сейчас замечаю в глубине коридора несколько знакомых лиц. Папины ребята из охраны. Не то чтоб дань старым и уже не нужным привычкам, скорее стабильно имеющаяся мера предосторожности. Чтоб не пригодилось. Дядя Коля как всегда настороже. Они с отцом дружат с армии, вот уже почти сорок лет. Страшно представить — целая жизнь.
Дядя Коля подходит к вернувшемуся Яру. Они с ним о чем-то говорят. Без меня. От этого беспокойно щемит внутри. Папа тоже всегда так — все серьезные разговоры только между мужчинами, не при нас с мамой.
Один из парней приносит на всех кофе и какие-то бургеры. Лично для меня — баточник «Киткат».
— Ешь давай, — улыбается Яр. Дядя Коля выжидающе смотрит. — или я тоже не буду.
И я выдыхаю и принимаюсь за еду. Желудок сводит, я особо не чувствую вкуса батончика и напитка. Но все тело наполняет тепло. Я чувствую его даже в кончиках пальцев. Яр тоже перекусывает, потом обнимает меня. Успокаивающе гладит огромной ладонью по спине.
Какое-то время спустя нам сообщают о стабильном состоянии папы. Потом — снова. Видно об этом договорился с врачами Яр.
— Кать, поехали, — говорит он в одиннадцать часов вечера. — Тебе надо поспать, утром вернемся.
— Я хочу остаться на ночь, Яр.
— Нет. Что ты тут будешь в коридоре сидеть? Смысл какой? Чтоб Олег тебя завтра с синяками под глазами увидел и расстроился? Уверена, что оно тебе надо? Меня б хоть пожалела, как-никак еще руки твоей просить.
Дядя Коля усмехается. С довольным таким предвкушением. Становится как-то легче, спокойнее.
— Дядь Коль, только звоните, если что, пожалуйста! — прошу я.
— Позвоню, Катюш, но давай без драм, ладно? Сказали же, нормально будет все.
Яр меня уводит, сажает в машину. Мне очень не по себе. Хоть умом и понимаю, что действительно лучше поехать домой, а все равно. Тревожно, жутко. И что-то крутится на краю сознания, а что — я не могу понять.
Дома Яр наполняет ванну. Бросает в воду бомбочку с розовой пеной. Берет меня на руки и укладывает в ароматное тепло. Забирается рядом сам и обнимает. Без страсти, просто с нежностью. Окутывает собой, давая чувство защищенности. Мы молчим, но слов и не нужно. То и дело я проверяю телефон, но за исключением короткого сообщения от дяди Коли «все ок», нет ничего. В нашей ситуации это, возможно, и есть хорошая новость.
Глава 48
Я не помню, как оказалась в нашей кровати. Последнее воспоминание о вчерашнем дне, это то, что я в ванной с Яром, мне тепло и уютно. А вот от остальных пробирает дрожь. Дергано хватаю телефон с тумбочки — там ничего. Но и Яра рядом в постели нет, а на часах шесть утра. Успокаивая себя тем, что если б что-то случилось, то он бы сразу сказал, торопливо одеваюсь и выхожу из спальни. Спускаюсь вниз, прохожу залу. Слышу, как Яр с кем-то говорит по телефону на кухне. Слов не разобрать, но тон спокойный. Когда захожу, он торопливо прощается.
— А я знал, что ты проснешься ни свет, ни заря, — прижимает к себе, на несколько секунд задерживает в объятиях, зарывшись лицом в волосы. — Говорил с Николаем. Олег всем мозг выносит, чтоб уже переводили в палату. Давай завтракать и поедем спасать персонал.
На глаза наворачиваются слезы радости и облегчения. Хочется поехать прямо сейчас, но меня заставляют поесть и «привести себя в порядок, чтоб не пугать отца».
Ехидные комментарии насчет внешности это не про него. Яр никогда бы такого не сказал, даже в шутку. Отдохнувший мозг цепляется за это. А еще за то, что мелькало в нем вчера. Прокручиваю весь этот жуткий день, все события, поведение Яра… И вопросы, множество один за другим возникающих вопросов, пугают. Что такое он и дядя Коля пытались от меня скрыть.
