Уход из-под размашистого удара, стоящего справа от меня стража, и попытка напасть на второго жёстко блокируется щитом. Если бы не техника шагов, которую я применяю буквально за мгновение до столкновения, то меня, вне всякого сомнения, рубанули бы справа, как раз в область, которую я не мог быстро перекрыть. Теперь же я оказался за его спиной и удачно попадаю лезвием в стык брони и вместе с тем посылаю через клинок ножа поток энергии.
Пусть на подобных существ парализация не действует в должной мере, но внедрение чужой энергии, да ещё такое грубое всегда оказывает влияние на тело. А уж мертвецам, которые только благодаря вложенной в них энергии и существуют, подобные атаки должны наносить максимальный эффект, если, конечно, смогут пройти.
В этот раз удача улыбается мне, и воин начинает рвано дёргаться, будто марионетка, у которой перепутались нити кукловода. А кем, собственно говоря, они были как не марионетками таинственной силы, которая заставила их вновь двигаться, даже несмотря на то, что ничего живого в этих существах не было?
Я не знаю, сколько ещё будет действовать оказанный на него эффект, и поэтому без промедления атакую второго стражника. На скрещённые кукри с трудом удаётся принять меч воина и то мне приходится слегка присесть, чтобы компенсировать силу удара. И всё же у меня выходит его замедлить, а потом хитрым движением и вовсе закрутить в сторону в попытке вырвать меч из рук.
Вот только хватка мертвеца действительно мёртвая, как бы каламбурно это ни звучало, и этот манёвр ни к чему не приводит, кроме того, что я оказываюсь в опасной близости от него и получаю щитом по голове. Я лишь слегка успеваю отвести голову в сторону и не получаю по ней весь удар, но даже вскользь мне хватило, чтобы почувствовать, как весь мир поплыл.
Я отшатнулся и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Изображение в глазах троилось. Дима был где-то далеко, и вряд ли заметил, что его напарник дезориентирован. Вот в такие моменты и приходится положиться на чутьё. Змеиное чутьё, если быть точным.
Возможно, учёные назвали его как-нибудь иначе, но раз я получил его от зверя змеиного вида, то пусть будет так.
Поняв, что голова идёт кругом, и в таком состоянии я не то что попасть по противнику не смогу, но даже увернуться не получится, я сосредоточился на вибрационном чутье Белой Змеи. Мир мгновенно ожил, даже несмотря на то, что я в данный момент застыл с закрытыми глазами.
Всё вокруг засияло, я увидел окружение так же ясно, как если бы использовал зрение, но вместе с тем иначе. Звук и вибрации превращались в картину в моей голове и, благодаря этому, мне удаётся увернуться от серии атак стражника. Его меч мелькает в опасной близости от меня, и я буквально в последние мгновения успеваю себя отдёрнуть в сторону, чтобы не оказаться нанизанным, на удивление, на острый меч, на котором не было ни пятнышка ржавчины.
Удивительно видеть всё именно в таком плане. Видеть и не видеть одновременно, знать и не знать, где находится противник. Вот только если он движется и, вообще, совершает хоть какие-то действия, я сразу вижу его так отчётливо, будто он находится на расстоянии меньшем, чем вытянутой руки. При этом само понимание этого я бы даже сказал объёмнее, чем просто видеть глазами.
Голова всё ещё гудит и меня слегка подташнивает, но конечно, никто не даёт мне возможности прийти в себя. Приходится идти через боль и уворачиваться от очередных ударов мёртвого воителя, полагаясь на вибрационное псевдозрение и понимание происходящего вокруг меня.
И всё же, я оказался недостаточно подготовлен к её применению. Достигнув предела, способность «отключилась», и сияющий мир звуков и вибраций потух. Пришлось открыть глаза и продолжить бой как прежде. И возвращение к «норме» оказалось не таким уж приятным, ведь оглушение никуда не делось.
Я применил технику шагов, но из-за того, что мир перед глазами двоился, техника проходит не так, как я планировал, и я споткнулся об ногу стражника и одновременно с этим он сам рухнул на пол.
Не воспользоваться этим шансом нельзя.
Я прыгнул сверху на живого мертвеца и, перехватив кукри, обратным хватом всадил их в шею моего противника. Вместе с этим я вновь через лезвия послал порцию энергии и потянул ножи на себя, разрезая тело стражника и, по сути, таким образом отрезая его голову. Моя духовная энергия в этот раз воздействовала на него как удар электричеством — тело воина выгнуло дугой и слегка подкинуло меня вверх. Из-за этого я чуть сам себя не порезал, но всё-таки голова стражника была отделена от тела. Стоило этому произойти, как он перестал проявлять какую-либо активность.
Больше не медля, я бросился к почти пришедшему в себя второму стражнику и снёс его голову, удачно попав в зазор между бронёй и шлемом.
— Ты долго, — ухмыльнулся Дубов, отрывая голову своему последнему сопернику.
— То есть ты всё это время притворялся, что тебе тяжело даётся этот бой? — зло посмотрел я на него.
Голова раскалывалась, но хотя бы картинка перед глазами больше не двоилась.
— Сунулся бы я сюда иначе всего с одним напарником, — широко улыбнулся этот… этот… В общем, я даже не знаю, как этого лысого назвать. — Да и всё было под контролем. Вон как ты лихо разделался со своими и даже про напарника не забыл, — Указал он на копьё, на которое были нанизаны головы оставшихся стражников.
— Мне же теперь придётся его мыть, — тяжело вздохнул я, наблюдая за тем, как по копью стекает слизь из пробитых голов.
— Я бы посоветовал и с твоими поступить так же, а то ведь они могут восстановиться, если не разрушить мозг. Крайне живучие твари с самовосстановлением. Зазевался немного, и они уже ударят тебе в спину.
Доведение дела до конца не заняло много времени.
Я кое-как вытер об одежду убитых стражников копьё, но этого было мало, чтобы привести его в порядок. Но теперь я знал точно, что не достану его без крайней необходимости — не знаю, что у них было вместо крови, но всё древко моего оружия было липким и омерзительно противным. Нет, точно необходимо будет его несколько раз обработать чистящими средствами, а то я каждый раз буду думать, что касаюсь этой слизи.
Куда проще было с кукри, ведь у них были испачканы только лезвия, да и то относительно немного.
— Ещё будут какие-то испытания для меня или на этом всё? — серьёзно посмотрел я на довольного собой Диму.
— Но не буду же я всё рассказывать, — поднял он указательный палец. — А то ведь будет неинтересно.
— Да я это «интересно» видал…
— Тише-тише, — примирительно поднял руки Дубов. — Ты знал, что когда злишься, то твои глаза начинают светиться? И вообще, ты при этом шипишь?
— Я ещё и кусаюсь, — пригрозил я ему. — И зубы у меня ядовитые.
Говорить же парню о том, что подобному описанию я удивлён, не стал, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Пусть лучше считает, что это вполне нормально, чем я начну его расспрашивать об этом. Всё же такие вещи довольно индивидуальны и каждый практик сам изучает свои изменения, особенно если не идёт по проторенной кем-то дорожке.
