Эд уже не мог сдержать слез, и свет искрился на его мокрых щеках. Губы старика обвисли, руки задрожали.
Мишель отставила свой бокал. Она мгновенно протрезвела. Более того, она перестала сомневаться в искренности собеседника. Голос, поведение, слезы… Эд говорил чистую правду, пусть даже и хотел бы, чтобы правда эта оказалась ложью.
– И это еще не самое худшее из того, что вы видели? – уточнила она.
Собравшись с силами, он продолжил:
– Поймите меня правильно: многие миры столь же хороши, как этот, а некоторые и получше. Но в бесчисленном множестве вселенных всегда отыщется зло, причем даже такое, о котором мы и помыслить не можем. В общем, я выгорел. Не могу больше путешествовать. Нервов не хватает. Сердце не выдерживает. Когда-то я был пацифистом, представляете, пацифистом! Но теперь это не так. Я вооружен и готов убивать. То, что я повидал… все это изменило меня, и я не хочу измениться еще сильнее. К черту мультиверсум. Мне нужен свой угол, книги и покой для чтения.
Мишель смотрела на ключ ключей, лежащий между ней и Эдом. Пламя свечей дрожало, и устройство было то на свету, то в тени. Казалось, оно имеет собственную гравитацию и со временем притянет к себе и свет, и тень, и все остальное.
– Вы боитесь миров, в которые может завести эта штука, – миров похуже той Америки, что вы описали, – и все же хотите, чтобы я воспользовалась вашим изобретением?
– С величайшей осторожностью и только под моим чутким руководством. Чтобы нивелировать трагедию, вам нужны муж и дочь, потерявшие вас в другой вселенной. Все вместе вы снова создадите семью, на сей раз нерушимую. За последний год я полюбил вас как родную дочь, Мишель. Хочу спасти вас от одиночества. Хочу, чтобы вы перестали страдать, чтобы вы были счастливы.
Такие заманчивые посулы, да еще и с научным обоснованием… Неужели все это правда? А если нет? Может, лучше не тешить себя фальшивой надеждой, а жить как живется?
– Звучит неплохо, – кивнула Мишель. – Как в сказке или во сне. Но раз вы больше не желаете путешествовать по другим мирам…
– Желаю, но только ради вас. Чтобы вы могли все исправить.
– Ну допустим, но ведь миров бесконечное множество. Шансы найти тех самых Джеффи и Эмити равны нулю.
Щеки Эда порозовели, и на лице его вновь появилась улыбка, недавно смытая слезами.
– Подождите, – сказал он.
– Чего мне ждать?
– Скоро увидите!
Бормоча что-то себе под нос, он рылся в карманах пиджака, словно Белый Кролик в поисках жилетных часов.
– Что вы ищете? Еще одну книгу? – спросила Мишель. – Вы что, ходячая библиотека?
– Нет-нет. Еще одна книга нам ни к чему. – Он выудил из кармана сложенный листок бумаги, развернул, разгладил и придвинул к Мишель. – Посмотрите, вот фото со странички «Фейсбука».
– Чьей странички?
Увидев снимок Джеффи – тот был старше, чем в день смерти, но улыбка у него была такая же дурацкая, – Мишель лишилась дара речи.
Надежда нахлынула на нее с такой силой, что у Мишель прихватило сердце. Из легких вышел весь воздух, а сделать новый вдох не получалось. Казалось, она сейчас утонет в этой надежде, словно в бушующем океане.
Рядом с Джеффи стояла симпатичная девочка одиннадцати лет. Когда они с отцом погибли под колесами внедорожника, ей было четыре года, но в другом мире этой девочке была дарована жизнь. Она очень изменилась, но сомнений быть не могло: Мишель держала в руках фотографию Джеффи и Эмити.
– Видите, я их нашел, – улыбнулся Эд Каспер-Харкенбах.
Мишель боялась, что стоит ей поднять глаза, а потом снова взглянуть на фото и она увидит, что в руках у нее чистый лист бумаги.
Выходит, мир, где они не погибли, действительно существует. Если только это не фотошоп.
Сказать, что это чудо, – значит ничего не сказать.
– Эд, если это неправда, прошу, не поступайте так со мной, нельзя так делать.
– В том мире, – сказал он, – вы бросили семью много лет назад. Муж по-прежнему очень любит вас и очень скучает. А дочь – дивная девочка, просто сокровище – больше всего на свете хочет, чтобы у нее снова была мама. Все в наших руках, Мишель. Успех я гарантирую, ведь путь к нему уже известен. – Он взял ключ ключей, встал и обошел вокруг стола. – Хотите демонстрацию?
– Какую демонстрацию?
– Пока что вы не готовы с ними встретиться. Но как насчет небольшого путешествия, чтобы вы мне поверили?
Он положил руки на спинку ее стула. Встревоженная, она встала из-за стола. Эд подвел ее к двери в коридор, но выходить из кухни не стал.
– Возьмите меня за руку, – попросил он. – И держитесь покрепче.
Экран устройства сделался светло-серым.
Глядя, как Эд нажимает на кнопку «ВЫБОР» и тычет пальцем в клавиатуру, Мишель вновь засомневалась. Конечно же, сейчас он скажет: «Черт, ведь раньше все работало!» – а она, Мишель, будет выглядеть последней дурой.
– Ну, поехали, – сказал Эд, и кухня исчезла.
Они очутились в месте, где не было ни форм, ни размеров – лишь ослепительный свет, пронзающий их насквозь, – и Мишель показалось, что она предстала перед Богом.
Вжух! Они вернулись на кухню, но теперь здесь было темно. Эд щелкнул выключателем, и Мишель рассмотрела помещение – знакомое, но с множеством мелких отличий. И еще здесь не было ни одной ее вещи.
– Это дом Джеффи на Земле один-десять. В этом мире он так и не женился, а Эмити не появилась на свет. Джеффи живет один. Сейчас он уехал на две недели. Бродит по барахолкам и дворовым распродажам, выискивает старые постеры, радиоприемники и бакелитовую бижутерию.
Эд провел Мишель по комнатам. У нее подкашивались ноги, а от увиденного то и дело перехватывало дыхание. Здесь было полно вещиц, милых сердцу ее покойного мужа, – тех, что он так любил выискивать, реставрировать и продавать другим коллекционерам. Все помещения буквально дышали страстью Джеффи к предметам старины. Атмосфера в доме была теплой, уютной, приветливой и в то же время невыразимо грустной. Мишель казалось, что на ярких предметах и картинках ар-деко стоит печать одиночества. Хотя, пожалуй, так оно и было, ведь Джеффи экстраверт и дружелюбный парень, он чахнет без общения с другими людьми. Джеффи не рожден для одинокой жизни, и Мишель тоже.
– Повторяю, это лишь демонстрация. Здешний Джеффи болен раком, через год его не станет. И здесь нет Эмити. Тех, кто вам нужен, я нашел в другом мире. Там, где вас нет.
Они направились обратно. По пути Эд выключал светильники. На кухне он активировал устройство и коснулся кнопки с надписью «ВОЗВРАТ».
Мишель снова оказалась в царстве ослепительно-белого света, и этот свет вселял в нее надежду, сплетенную с тревожными предчувствиями.
Через несколько мгновений они с Эдом стояли у нее на кухне, в доме, где Мишель больше двух тысяч дней тосковала по мужу и дочери, погибшим под колесами «кадиллака».
