– Вы в норме? – спросил Харкенбах.
– Нет.
Все эти семь лет после ссоры и трагедии на дороге Мишель хотела лишь одного: чтобы муж и дочь были рядом, чтобы все стало как прежде и чтобы она могла сочинять музыку, пусть даже единственными ее слушателями будут Джеффи, Эмити и несколько друзей. Произошло чудо, ее желание осуществилось, и теперь Мишель не могла допустить, чтобы этот психопат Фолкерк вновь лишил ее всего, что ей дорого.
Когда он отшвырнул Эмити, словно тряпичную куклу, и она, скользнув по столу, упала на пол прямо перед матерью, случились две важные вещи. Во-первых, Мишель нашла в себе силы стряхнуть остаточное действие седативного газа. Во-вторых, на колени ей упал нож, которым она совсем недавно разрезала сосиску.
Эмити с трудом поднялась на ноги. На нее надвигалась человекоподобная тварь по имени Фолкерк. В руках у твари был пистолет, и Эмити не могла подобраться к нему вплотную, чтобы еще раз применить «щелкунчика». Ничего под рукой, кроме пакетов с фасолью под ногами. Если запустить в него пакетом с фасолью, он выстрелит, но не убьет, а только ранит, ведь он хочет причинить ей максимальную боль. Безумное лицо его застыло в гримасе первобытного ликования. Такое чувство, что его вырезали из дерева – по частям, для десятка разных марионеток, а потом составили из них крайне странную физиономию. Передвигался он быстро, рывками, словно им управлял озверевший кукловод. Еще он скалился – так же как скалился свирепый Умница. В одном из серых глаз лопнул капилляр, зрачок налился кровью и стал похож на воспаленную рану, а второй глаз был безжизненный и плоский, словно нарисованный.
Бежать было некуда. Эмити не станет падать на колени и молить о пощаде, ведь никакой пощады не будет. Во всем мультиверсуме люди умирают один за другим – и хорошие, и плохие. Перед смертью все равны. В этом мире Эмити умрет, так и не повзрослев. Она знала это, и он знал, что она это знает, и она видела, что ее ужас возбуждает его все сильнее. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Фолкерк вскинул пистолет и приставил дуло к левому глазу Эмити, чтобы девочка увидела, что нет у нее никакого будущего, кроме патрона в патроннике.
Внезапно за спиной у монстра появилась Мишель – бледная как мел, лицо блестит от пота – с высоко поднятой правой рукой. В руке был нож. Мишель покачивалась из стороны в сторону – наверное, еще не отошла от действия газа. Взгляд ее был устремлен на правый глаз Эмити. В этот момент обе как будто обрели способность читать мысли друг друга. Эмити знала, о чем думает Мишель, мать, мама. Получив нож в спину, Фолкерк может рефлекторно нажать на спусковой крючок.
Эмити подмигнула правым глазом, и мать подмигнула в ответ. Они знали, что нужно сделать. Чтобы перехитрить саму Смерть – на день, на час, хотя бы на минуту, – в такой ситуации нужно идти ва-банк.
– Ты присвоила мое наследство, сестрица, – рычал Фолкерк, – и твой брат, и твоя лживая шлюха-мать. Ну и что, помогли тебе мои деньги, ты, мерзавка?
Он совсем рехнулся, честное слово, и Эмити ждала, что вот-вот погибнет, даже не заметив, как он нажмет на спуск, – это ведь вопрос одного мгновения, – но все равно сделала единственное, что было в ее силах: шлепнула по пистолету правой ладошкой, застав Фолкерка врасплох. Мушка оцарапала кожу возле глазницы, дуло пистолета качнулось влево, и мать со всей силы вогнала нож Фолкерку в спину. Фолкерк выстрелил, пуля пролетела мимо левого уха Эмити, и на мгновение девочке показалось, что марионеточное лицо вот-вот распадется на плохо подогнанные составные части, но потом все пошло не так.
Из-за газа Мишель тошнило, кружилась голова, сил почти не было. Когда она вогнала нож Фолкерку в спину, в плоть человеческого существа, тошнота усилилась до невозможности, ноги задрожали, и Мишель испугалась, что упадет на пол. Нужно было вытащить нож, а потом бить снова, снова и снова, но то ли безумие, то ли сам дьявол, то ли наркотики – похоже, этот сукин сын был на каких-то наркотиках – наделили Фолкерка сверхъестественной выносливостью. Развернувшись, он ударил Мишель предплечьем так сильно, что сбил ее с ног. Нож торчал у него из спины, словно рукоятка переключателя.
Эмити бросилась бежать. Снова развернувшись, Фолкерк выбил почву у нее из-под ног, и девочка упала прямо перед ним, упала на спину, беззащитная, словно жертва на алтаре ацтеков. Фолкерк наступил ей на горло, чтобы Эмити не могла двинуться, обернулся и посмотрел на Мишель. Она поняла: стоит ей шевельнуться, и Фолкерк раздавит ее дочери дыхательные пути.
Левой рукой он потянулся за спину, извлек из правого плеча окровавленное лезвие, зашвырнул нож в кладовку и направил пистолет на девочку. Теперь он мог убить ее двумя способами: расплющить горло или всадить пулю в живот.
Беспомощная Мишель даже дышать боялась, ведь в ином случае этот демон из легиона проклятых, восставший из глубин преисподней, сдержит свое обещание и посеет смерть. Его нельзя было убить, потому что он и так был мертв.
В коридоре, с пистолетом в руке, застыл Джеффи. Мгновенно оценив ситуацию, он понял, что стрелять нельзя. Словно зловредный дух-искуситель, желающий ввергнуть душу Джеффи в пучины отчаяния, Фолкерк произнес:
– Ну что ты за отец такой? Сбежал, бросил дочь, и теперь она у меня под каблуком. Ты еще хуже моего старика, а он, свинья поганая, просрал мое наследство. Но хотя бы не стоял сложа руки и не смотрел, как меня будут убивать.
Жаль, что в вентиляцию подали не яд, а седативный газ, думала Мишель. Если Эмити убьют у нее на глазах, она такого не переживет, и не важно, сколько других Эмити останутся живы в параллельных мирах.
Затем она поняла, что Джеффи в коридоре – уже не тот Джеффи, с которым она познакомилась несколько часов назад. Даже если он был напуган, этого не было видно ни в его позе, ни в выражении лица. Этот Джеффи, как и погибший муж, которого Мишель любила в своем мире, был милый и сентиментальный парень, но сейчас перед ней стоял жесткий, хладнокровный, расчетливый мужчина. Губы его сжались в тонкую линию, глаза сузились от гнева, но этот человек держал свои чувства под контролем и твердо знал, что делать.
– Дракон в Нью-Йорке, – сказал он, глядя на Эмити и не обращая внимания на Фолкерка.
Эмити молча смотрела ему в глаза. Мишель видела, что эти двое понимают друг друга без слов.
Джеффи опустил пистолет на пол и сказал Фолкерку:
– Ладно, твоя взяла. Чего ты от нас хочешь?
На Эмити сошло спокойствие, какого она никогда прежде не чувствовала. Так бывает, когда ты целиком и полностью полагаешься на кого-то. Это чувство называется вера.
«Дракон в Нью-Йорке» был шикарный фэнтези-роман, действие которого разворачивалось в наши дни. Такие книжки нравились Эмити не меньше, чем истории о мифических королевствах прошлого. И те и другие способны были научить читателя чему-нибудь полезному.
Отец предлагал провернуть опасный фокус, но без риска не бывает никакой значимой награды, ведь если ты добился чего-то, ничем не рискнув, тебе попросту повезло, а полагаться на везение не стоит. Удача – непостоянная штука. Как говорится, иногда ты ешь медведя, а иногда медведь ест тебя.
