Самый первый Эдвин, с которым они познакомились, – тот, что дал Джеффи ключ ключей, велел замуровать его в бочке и утопить в океане, а потом исчез навсегда, – сказал, что в рамках его проекта «Магистраль Эверетта» было посещено сто восемьдесят семь параллельных миров. Второй Эдвин, решивший во что бы то ни стало воссоединить Мишель с семьей, посетил двести шестьдесят восемь миров, выбирая тот, где Колтрейнам будет житься лучше всего. Это был совсем другой Харкенбах, честное слово.
Первую годовщину переезда в самый лучший мир вся большая семья отпраздновала вкуснейшим ужином в патио Колтрейнов. На склонах холма по-волшебному сверкали городские огни, а залитый лунным светом океан ждал, когда же в его водах отразится луна. Над патио были развешаны японские бумажные фонарики и разноцветные электрические гирлянды, а на столе стояли свечи в чашках из янтарного стекла. Расторопные роботы-слуги вели себя мило и дружелюбно, но не осознавали собственного «я», потому что в этом мире разработка искусственного интеллекта была запрещена.
Во время торжества мать поцеловала Эдвина в щеку и заявила: «Ты молодец, пап». Она звала его папой, потому что Эдвин, конечно же, удочерил ее, занял место ее покойного отца и достойно исполнял эту роль. Голова у него оставалась гладкой, как яйцо, ведь Эдвин ежедневно брил ее, чтобы избежать путаницы с Эдгаром.
Ну конечно, он молодец, что нашел такой прекрасный мир. Кстати говоря, этот мир во многом отличался от родного мира Эмити, история у него была совсем другая, и чтобы все это рассказать, понадобится денуман в сотню страниц, а то и больше. Если вкратце, здесь никогда не принимали всерьез работы Карла Маркса, Фридриха Ницше и Зигмунда Фрейда. Не было здесь ни Ленина, ни Советского Союза, ни коммунизма, ни фашизма. В мире Эмити эти режимы унесли двести миллионов человеческих жизней, но здесь такого не случилось. Не было ни Гитлера, ни Сталина, ни Мао, ни Второй мировой, ни Корейской войны, ни других войн после Корейской. Здесь давно был мир, а деньги шли не на гонку вооружений, а на другие цели, так что медицина и технология были развиты здесь гораздо лучше, чем в родном мире Эмити. В 1942 году люди всех рас получили в США равные права.
Папа особенно радовался, что здесь не было Второй мировой и период ар-деко цвел до конца пятидесятых, после чего породил новые и прекрасные направления искусства и архитектуры, так что здесь не было бездушного манифеста Баухауса и всего, что за ним последовало.
Отец продолжал коллекционировать бакелитовые радиоприемники, но их восстановление уже не было делом его жизни. Под впечатлением от пережитого на просторах мультиверсума папа начал писать фэнтези-роман.
Шли годы. Джеффри Колтрейн стал знаменитым писателем, автором нескольких бестселлеров. Мишель Джеймисон Колтрейн решила, что не желает выступать на сцене, но добилась значительного признания как композитор и автор песен: в этом мире ее музыкальный стиль был более востребован, чем в предыдущем. Дюк потерял интерес к охране гостиниц, но благодаря опыту работы в отделе борьбы с организованной преступностью стал пробивным, но честным агентом по раскрутке книг Джеффри и песен Мишель. Кстати говоря, эти песни он любил наигрывать на своем пианино.
Эмити исполнилось двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать лет. Все эти годы она купалась в родительской любви. Еще у нее была бабушка Имоджен, двое дедушек (Фрэнк и Эдвин), официальный дядя Эдгар и неофициальный дядя Дюк. Она умнела, расцветала, знала это и наслаждалась жизнью.
Даже в лучшем из миров бывали времена печальные – например, когда умер Снежок – и счастливые – например, когда в доме появился первый щенок, золотистый ретривер Лашик. Но ужасных времен здесь не бывало.
Однако в мультиверсуме существуют миры, где Джон Фолкерк все еще разыскивает свой ключ ключей. Зло неискоренимо. Оно лишь закрывает одну франшизу и открывает другую – к счастью, там, где нас нет.
Эдвин держал оба ключа при себе – и свой, и тот, что был у Джеффи и на какое-то время оказался в руках у Фолкерка. Прижившись в этом спокойном мире, он быстро смягчился и решил не убивать Эдов-психопатов и Фолкерков в других мирах. Однако он не уничтожил ключи и не утопил их в океане – на тот случай, если однажды в этом мире объявится очередной Фолкерк, преследующий свои гнусные цели.
В свой шестнадцатый день рождения Эмити встала до рассвета, приняла душ и оделась. Когда выглянуло солнце, она взяла поводок и вывела Лашика на прогулку – по живописным улочкам, через парк и на пляж. Сегодня планировался праздничный обед, а ближе к ночи – вечеринка, но Эмити хотелось встретить шестнадцатилетие в компании пса. Лашик обожал океан. Иногда Эмити думала, что в прошлой жизни он был моряком. Надо же, долгожданные шестнадцать лет. Она знала, что навсегда запомнит этот день, и хотела, чтобы Лашик тоже его запомнил, ведь она души в нем не чаяла, и пес отвечал ей взаимностью.
Жизнь – это библиотека, полная книг, и в каждом романе девочка вроде Эмити проходит важный урок, а то и несколько, будь она дочкой молочницы или наследницей высокородной дамы. Эмити не была ни той ни другой. Родители у нее были людьми творческими, и еще она всегда считала, что от коров попахивает. Но несколько уроков она все же выучила, и вот самый важный.
Жизнь в мультиверсуме – она как великолепный дуб с мириадами ветвей, уродливых и прекрасных. Сделаешь глупость – и случится трагедия. Поступишь по-умному – и все равно случится трагедия. Но любая трагедия – это лишь одна сторона медали, а другая ее сторона – это триумф и ликование, ведь в другом мире ты не погибнешь, не потеряешь любовь, но обретешь ее, и все у тебя будет хорошо. Жизнью человека управляют судьба и воля. Все, что случится, известно еще со времен Большого взрыва, но в каждом мире Эмити сама выбирает свой путь. В конце концов, мерилом жизни станет форма твоего дерева – прекрасная или уродливая, – когда у него перестанут появляться новые ветви. Концепцию мультиверсума придумал какой-то психбольной, честное слово. Если бы до всех этих приключений кто-то рассказал ей, что к чему, Эмити ответила бы, что это сопли с сахаром. Однако она видела все собственными глазами и с возрастом научилась замечать в бесконечной дубраве человеческих жизней величайшую красоту, такую, что дух захватывало и хотелось устроить себе минуту молчания.
На пляж пускали с животными. Эмити сняла кроссовки, закатала джинсы и спустила Лашика с поводка.
Красавец-ретривер промчался по песку, бросился в пенистый прибой и поплыл вперед так уверенно, словно знал, где Япония, и твердо решил до нее добраться.
Эмити за него не беспокоилась. Лашик никогда не заплывал дальше, чем нужно: не мог долго оставаться без хозяйки.
Она вошла в воду, остановилась недалеко от кромки прибоя и смотрела, как пес сражается с безобидными волнами.
По сути своей, мультиверсум – это бесчисленное множество вторых шансов, совокупность добра и зла, жизни и смерти, безграничные возможности для всех и каждого, а это значит, что в основе всего лежит никакое не безумие, а одно лишь бесконечное милосердие.
Утро теплое, небо ясное, океан искрится, Лашику весело… Эмити думала о вечном, сердце ее стучало быстро-быстро, а глаза сияли, словно все огни мира – того, где она есть.
