Да, это было слегка малодушно, но ведь и генералы на минное поле для начала отправляют саперов.
– А у вас, я смотрю, тоже не все гладко? – Глеб кивнул на катафалк.
С одной стороны, он радовался, что в мир иной отправилась не сама Илона, – так хоть не придется снова ломиться к Максу. С другой – женщин в трауре Глеб не жаловал еще сильнее, чем чокнутых на стерильности девиц в белом. На похоронах он бывал лишь однажды – отец заставил выказать почтение какой-то там вдове его сослуживца. И те несколько часов в неловкой гнетущей тишине, изредка прерываемой репликами вроде «А помните, как он…» и дружными всхлипываниями, Глеб запомнил на всю жизнь. И желанием пройти через это еще раз не горел.
– Ну что ты, – небрежно отмахнулась Илона, пропуская гостей на мощеную садовую дорожку. – Это от моего второго мужа. Я ему помогала в ритуальном бизнесе. Эпитафии, панегирики, некрологи… Знаю, выглядит мрачно, но машина такая комфортная. А главное, багажник такой вместительный, ездить за продуктами – одно удовольствие. Да еще и на дороге постоянно пропускают… Как-то принято у нас, что покойники путешествуют с бо́льшим комфортом, чем живые, – она обнажила зубы, то ли улыбаясь, то ли щерясь.
Пообещав себе устроить маме допрос с пристрастием, Глеб все же двинулся к дому. Здесь, в окружении сугробов и тени вековых сосен, было вдвое холоднее, чем в Москве, а спортивные штаны Мак– са едва доставали до лодыжек. К тому же в случае чего они с Алиной были вдвоем против одной хрупкой дамочки, ослабленной никотином и тяжелыми бусами.
– Напомни, чтобы я нашла нам другой офис, – пробормотала Белкина, оглядывая холл с витражными окнами.
Пахло в доме Веригиной непривычно. Как будто в библиотеке кто-то жег сушеную валерьянку. Книги были повсюду: на журнальном столике, на комоде, диване, в бесчисленных книжных шкафах и даже на камине. Казалось, Илона Ивановна собрала макулатуру со всех соседей, чтобы протопить дом.
– Прошу прощения за творческий беспорядок, – без тени вины заявила хозяйка дома, захлопнув массивную входную дверь. Она вроде бы и извинялась, но Глеба не покидало ощущение, что Веригина хвастается своим бардаком. – У меня вчера было заседание книжного клуба.
– Любите читать? – Алина вежливо улыбнулась.
– Скорее писать. Я – поэтесса, это у нас семейное. – Илона ткнула красным коготком в гигантское генеалогическое древо на стене. – По правде говоря, мне надо работать, так что располагайтесь тут сами. Можешь занять второй… Нет, третий этаж. Там я бываю реже. Комната в северном крыле, еда – в холодильнике. – Она двинулась к резной лестнице, предоставив гостям любоваться развевающимися полами своего халата.
– А офис? – спохватился Глеб, и Веригина удивленно обернулась. – В смысле… Есть какой-нибудь кабинет или вроде того? Просто я как раз работаю над одним стартапом…
– Бизнес – это так скучно… – вздохнула Илона, чем вызвала у Глеба прилив симпатии. Была бы у него такая мать, ему бы не пришлось сейчас прозябать в нищете, гадая, как бы заработать на кусок хлеба. – Если хочешь, работай в зимнем саду. И заодно вели своей секретарше полить цветы, я все время про них забываю, – за сим Веригина эффектно удалилась, тихонько постукивая каблуками по дубовым ступеням.
Глеб бросил на Алину довольный взгляд, ожидая услышать: «Вот это да! Как быстро ты нашел офис!» или хотя бы «Прости, я была не права», но вместо этого увидел свирепое выражение на ее лице. «Я тебе это припомню», – говорили ее глаза. А губы сказали:
– Я за лейкой, босс.
И все-таки Веригина ошибалась. Бизнес – это скучно, только если в нем не участвует заноза в заднице вроде Алины Белкиной.
Глава 6
Секретарша! Се-кре-тар-ша. С-с-секретарша. Алина повторяла про себя это слово, пробуя на разные лады, катала по языку, как дорогой коньяк, и сплевывала сквозь зубы, как дешевый.
Все годы ее учебы и работы, бессонные ночи за учебниками и компьютером свелись к одному почти оскорбительному слову. Она теперь секретарша. Нянька для взрослого мужика.
О’кей, в «Викрам Фармасьютикалз» Алина тоже частенько выполняла эту функцию, но одно дело – помогать главе корпорации в надежде однажды занять кресло в собственном кабинете и увидеть свою фамилию на хромированной табличке и совсем другое – подтирать сопли мажору, которого даже собственные родители вышвырнули из дома, как щенка, который напрудил на любимый ковер.
Секретарша. Это слово шипело у нее в ушах, когда она поливала засохшие цветы в зимнем саду этой экзальтированной поэтессы, как будто на плече у Алины поселился крошечный невидимый демон и нашептывал ей гадости, норовя довести до безумия. Глеб что-то нес про свои наполеоновские планы, фантазировал, как устроит праздник, за который «GQ» наградит его премией «Человек года», а Алина смотрела на сосны за окном, и в шелесте их ветвей снова и снова слышала: «Секретарша».
Вернувшись из Переделкино, Алина первым делом разослала резюме во все фармацевтические компании, о которых только сумела найти информацию в интернете. Она готова была на любой оклад, на любую должность, кроме, само собой, помощника руководителя. Медицинский представитель? Замечательно. Бегать по поликлиникам и умолять врачей выписывать нужный препарат? Чудесно! Все что угодно, лишь бы не секретарша Глеба.
По крайней мере, так Алина думала, пока ее не вызвали на первое собеседование. В офис она ехала окрыленная. Любимый деловой костюм, туфли на высоком каблуке, идеальная прическа. Отражение в зеркале так и кричало: «Потенциальный сотрудник месяца!» И приехала она настолько вовремя, что ее пунктуальности позавидовала бы кукушка в бабушкиных настенных часах. Впрочем, после того, что случилось дальше, Алина сама готова была завидовать несчастной механической пташке – той хотя бы было куда спрятаться.
Стоило Алине выйти из лифта в опенспейс, как она попала под прицел десятков смартфонов. Народ ловил ее объективами, словно она заявилась не в офис крупной фармкомпании, а на международный съезд папарацци.
– Это же она! – доносилось со всех сторон. – Покажи сыпь!
До отдела кадров Алина добиралась перебежками и успела пожалеть, что девушек в России не призывают в армию. Там ее хотя бы научили, как прятаться от артобстрела, строить укрытие из подручных средств или, на худой конец, сливаться с окружающей обстановкой, маскируясь под березу.
Белкина не знала, что тот злосчастный ролик успел стать вирусным, что всякий, имеющей отношение к фармацевтике, уже видел его, и не по разу, и что из кадров остроумные интернет-умельцы уже настригли мемов и демотиваторов. А еще Алина даже в страшном сне не могла представить, что на собеседование ее вызовут не за внушительный послужной список, не за красный диплом и даже не за знание английского на уровне Intermediate. А просто ради хохмы. Тупо поржать.
– Вы уж извините, – с трудом сдерживая смех, заявил ей лысеющий мужичок из HR. – Просто у нас бывает тоскливо, а руководство просит время от времени устраивать сотрудникам организованное развлечение…
