Алина уже собиралась вытолкать своего недопартнера вон из гостиной, чтобы разъяснить ему на пальцах, что перебивать – невежливо, но слова застряли у нее в горле. За спиной у Глеба стоял до боли знакомый Алине солдат. Тот самый, которого она время от времени встречала в электричке. Да-да, именно тот одноногий орденоносец, что слонялся по вагонам, завывая про зеленые глаза.
Красноречие покинуло Алину быстро и безвозвратно. Она понятия не имела, что делать дальше – радоваться, что Рудаков не притащил на детский праздник бомжа, или убить его на глазах свидетелей, чтобы уж наверняка сделать эту вечеринку незабываемой.
Глеб же, воспользовавшись паузой, не стал терять время.
– Познакомьтесь, народ, это Степан. – Он отступил в сторону, чтобы железнодорожный Паваротти, звякая медалями, смог проковылять на костылях в центр гостиной. – Мы думали устроить обычную тусовку с аниматором. – Глеб поморщил нос, всем своим видом демонстрируя, что он думает про обыденность в целом и аниматоров в частности. – Но решили: вы уже не какой-то детский сад, а, считай, взрослые ребята. И лучше, чем боевой сержант, вам о войне никто не расскажет.
– Реально боевой? – с замиранием сердца спросил именинник.
– Афган, – гордо отозвался Степан и мотнул культей.
Алина ждала, когда же разверзнется преисподняя. Когда мамаши придут в себя и закатят истерику, что все это непедагогично, возмутительно и вообще ни в какие ворота, а потом потребуют возместить им затраты на детских психоаналитиков. Казалось, воздух в комнате от напряжения стал таким густым, что хоть ножом режь.
– Вау, – выдохнула девочка с челкой. – И как вы потеряли ногу?
– Ну, ребят, это долгая история. – Степан уселся во главе стола, и никто даже не пикнул, что это место именинника. – Слыхали про операцию «Тайфун»? Так вот…
Если бы Алина собралась писать мемуары, то назвала бы их «Алина в Зазеркалье» и начала бы именно с этой сцены. Еще недавно ее готовы были растерзать за лекцию о первой помощи, а теперь незнакомый мужик показывает детям ампутированную ногу и во всех кровавых подробностях рассказывает, как именно ее лишился, а мамы разве что в ладоши не хлопают от восторга. Перешептываются о толерантности и прогрессивности, наперебой расхваливая идею Глеба.
Да, поражение Алина признавать умела. Вот и сейчас ей пришлось, скрепя сердце, расписаться в собственном бессилии. Ни черта она не смыслила в людях и в их детенышах. А Глеб… Пусть он был трижды самовлюбленным безалаберным кретином, но в развлечениях разбирался как бог. И когда Алина писала на форуме «дети его обожают», она по нелепой случайности попала в самую точку.
– Я так рада, что заказала праздник у вас, – благодарно шептала ей Оксана, пока дети, раскрыв рот, внимали армейским байкам.
– А можно вашу визитку? – спрашивали мамаши одна за другой, когда Глеб выпроваживал юных гостей на улицу, чтобы устроить снежное сражение.
Алина стояла у окна, сжимая картонный стаканчик с танком, и смотрела на разрумяненные от мороза счастливые лица. Ей следовало бы радоваться, что день рождения удался на все сто, но настроение отчего-то стало на редкость поганым. Какими убогими выглядели все ее потуги по сравнению с идеями Глеба! Организаторские способности – ничто, если у тебя нет главного. Таланта.
Всю жизнь Белкина боролась, выгрызая себе путь наверх. Но какой в этом смысл, если ты – посредственность? Она разочаровала родителей, не проявив способностей к медицине, разочаровала Оксану и ее сына, чуть не угробив им вечеринку нелепым оформлением и курсом первой помощи. А Глеб… Ему хватило пяти минут общения с тезкой, чтобы найти верное решение. Он был прав. Это целиком и полностью его бизнес, и балласт в нем как раз она. Пусть строит свою праздничную империю, а Алина… Что ж, в какой-нибудь аптеке для нее найдется местечко.
– Ты чего здесь киснешь? – Глеб с грохотом распахнул входную дверь, щедро осыпав прихожую снегом.
– Я пока уберу со стола закуски, вынесу торт… – Она отвернулась, чтобы он не таращился на ее постную мину.
– Хорош дурака валять, пошли! Считай, это тебе мастер-класс по праздникам. – Глеб взъерошил волосы, отряхиваясь.
– Спасибо, обойдусь. – Алина развернула мусорный мешок, изображая бурную деятельность.
– Так и знал, ты просто не умеешь развлекаться.
– Второй раз я на это не куплюсь. – Она понимала, что ведет себя как вредная гранд-дама, но что еще ей оставалось?
– Боишься. – Глеб явно дразнил ее.
– Как скажешь.
– Жаль. А я так хотел извалять тебя в снегу…
– Что? – Алина выпрямилась, сжав черный мешок и воображая, как приятно было бы натянуть его на улыбающуюся физиономию Рудакова.
– Ну, ты ж явно в снежки никогда не играла. Я б тебя уделал… Правильно делаешь, что сливаешься. – Глеб подмигнул.
– Надеюсь, у тебя есть шлем. – Алина швырнула на пол пакет для мусора, нацепила шапку и гордо прошествовала мимо Рудакова на улицу.
Поначалу Белкина осторожничала. Слепила снежок, бросила. – Рудаков увернулся. Еще один – снова мимо. А Глеб ее не щадил. Носился по двору с остальными детьми, как щенок лабрадора на прогулке. Война разворачивалась нешуточная: два войска по десять человек и два генерала – Глеб и одноногий Степан. И они не просто вяло перекидывались снежными гранатами, нет. Заставили детей строить укрытия и окопы, ползать по-пластунски, прятаться в засаде и неожиданно нападать из-за угла.
– Ложись!
– Цель опознана! Бей!
– К бою готовьсь! Целься!
– Огонь!
Грозные команды звучали со всех сторон, перемежаясь взрывами детского хохота и визгами раненых. И Алина, получив два снаряда в грудь, поняла: война требует полной самоотдачи.
Нырнув в ближайший окоп, она жестами показала Степану, что примкнула к его рядам. Все смешалось во дворе Оксаны – дети, снежки, брошенные шапки. Забыв про возраст и приличия, Алина самозабвенно сражалась. И цель ее была проста: уничтожить вражеского генерала.
Пять метров ползком, там – стриженые туи, которые надежно скроют от глаз. Перебежка до уличных качелей – есть! И дальше через кусты. Тихонько, чтобы ни одна ветка не хрустнула. Застигнуть врасплох, удар должен быть внезапным. Еще чуть-чуть до укрытия Глеба. Каков хитрец! Бойцов пустил в расход, а сам прячется в снежном бункере как последний трус. Ну ничего. Оттуда ему видно хуже. Она зайдет с тыла, а потом устроит глобальный обстрел. Не зря же налепила полную шапку гранат! Заглянула внутрь… Куда он делся?
– Ложись, сзади! – заорал Степан, но поздно.
Глеб как смерч налетел на Алину из ниоткуда и сбил с ног, плотно утрамбовав в снег.
– Я же говорил, изваляю. – Его дыхание щекотало шею, как тогда, на мальчишнике. – Готов принять капитуляцию! – Он навис над ней, всем своим телом вжимая в пол импровизированного бункера.
