Словом, как это ни прискорбно, для бизнеса Белкина была Глебу нужнее, чем для секса. В конце концов, он всегда найдет кого-то, чтобы скоротать ночь, а вот такого организатора еще поискать. Как лихо она окрутила этих мамаш! Когда Глеб услышал сумму, которую Алина умудрилась выбить из клиентки, когда увидел, как она за пятнадцать минут договорилась еще на три дня рождения, то лишний раз убедился: с Белкиной и только с ней он сможет заработать злосчастный миллион.
Всю дорогу до дома Веригиной Глеб размышлял, как бы ему сделать так, чтобы Алина забыла про недоразумение с поцелуем. Повторить мальчишник и напоить ее до отключки? Нет. Тогда они точно проснутся в одной постели, и на сей раз он не оставит на ней ни грамма одежды, не говоря уж про обувь. Сделать вид, что ничего не случилось? Уже лучше. Главное – разрядить обстановку и отвлечь Алину от мыслей о сексе. Сказать что-нибудь такое нейтральное, бытовое и максимально не возбуждающее…
– Тебе нужна горячая ванна.
Идиот! Еще бы добавил: «Могу потереть тебе спинку».
– Что? – Она растерянно моргнула. Явно тоже витала в каких-то своих мыслях, и, судя по выражению лица, – не в самых веселых.
– Ну, ты же в снегу валялась… После гайморита. – Он покрепче сжал руль и сделал вид, что сосредоточенно следит за дорогой, хотя ехали они по прямой и особых опасностей вокруг не наблюдалось.
– Все нормально, дома приму иммуномодулятор.
Она даже не стала с ним ругаться! Никаких ее вечных «Это все из-за тебя!» или «Это ты заставил меня играть в снежки!». Неужели она успела так сильно в него влюбиться? Этого еще не хватало! Конечно, он не хозяин своей харизме и не виноват, если кто-то попал под его обаяние. Но мог бы не лезть с поцелуями и не дарить девочке ложную надежду…
– Нам надо поговорить, – произнесла она задумчиво, и у Глеба внутри что-то екнуло.
Началось.
– Слушай, я понимаю, ты тоже меня хочешь… – он старался не смотреть в ее сторону. – Но давай как-то не будем усложнять.
– Я тебя – что? – поинтересовалась она на удивление спокойно.
– Ну… Этот поцелуй… – Глеб заерзал, а вся одежда резко стала колючей и неудобной.
– Так-так. – В ее тоне зазвучали нотки завзятого психоаналитика. – Ты хочешь поговорить об этом?
– Я думал… Это ты хочешь…
– Постой, так я тебя хочу или поговорить об этом?
Глеб наконец заставил себя повернуться к Алине и чуть руль не выпустил. Она издевалась! Откровенно и нагло смеялась над ним без зазрения совести! Вид у нее был такой, словно еще немного – и она расхохочется прямо ему в лицо.
– Очень смешно, – надулся Рудаков.
– Прости, не удержалась. – Она то ли хрюкнула, то ли фыркнула. Глеб уже не смотрел: предпочел придорожные столбы женскому коварству. – Да ладно тебе, я просто бизнес хотела обсудить.
– Нечего там обсуждать, – пробурчал он и снова мысленно обругал себя. В кого она его превратила? В какую-то обиженку-малолетку, не иначе. Это ж надо было! Развел целую философию из-за одного поцелуя! Раньше бы он вообще этому значения не придал, все равно что чихнуть или высморкаться.
– Слушай, я была не права, – вдруг выдала она предельно серьезно.
А вот это уже интереснее! Белкина не переставала его удивлять. Только он решил, будто она из тех, кто ежа съест, но оставит последнее слово за собой, как она преподнесла новый сюрприз.
– Слушаю.
– Я зря решила слить тебя из бизнеса, – продолжила она и вздохнула. Так вот что ее мучило все это время! Женская совесть? Что-то новенькое. – Без тебя я бы сегодня не справилась. Короче, я пойму, если ты больше не захочешь со мной работать… Не мое это, видимо.
– Рехнулась, что ли?! – вспылил Глеб и уставился на нее, забыв про дорогу. – Да ты… Ты… Я круче вообще никого не видел!
– Осторожно! – взвизгнула она, вжавшись в сиденье, и Глеб в последнюю секунду осознал, что едва не вырулил на встречку.
– В общем, так. – Он на всякий случай притормозил у обочины. Не знал, чего ему сейчас хочется больше: встряхнуть эту несносную девицу, чтобы у нее мозги встали на место, или снова прижаться к ее губам и выцеловать из нее все глупости без остатка. – С этого дня мы работаем вместе. Это не обсуждается. От слова «совсем». Поняла?
Алина ничего не ответила, просто кивнула. Ее глаза как-то странно блеснули в полумраке, но Глеб решил не выяснять почему. Тронута она и собралась разреветься, а может, вспомнила тот поцелуй… Да что ж такое! Может, хватит об этом думать? Работа, Рудаков, работа – и ничего личного!
– У меня горят сроки по долбаной презентации книги, – выпалил он, уткнувшись взглядом в спидометр. Цифры помогали сосредоточиться. – Ты поможешь?
– Да.
Никогда еще Глебу не было так приятно слышать от женщины «да». А уж ему говорили это не одну сотню раз! Стараясь не выглядеть слишком уж довольным, он снова завел мотор и повез свою добычу к Илоне Ивановне.
Не сказать, что Веригина пришла в неописуемый восторг, когда в ее святилище литературы ввалились двое мокрых и взъерошенных после снежного побоища молодых людей. Илона Ивановна не просто так отказалась от материнства, она надеялась, что ей не придется развешивать чьи-то мокрые шапки на батарее или вытирать лужи в прихожей. Но Глебу было плевать на ворчание вредной поэтессы, они с Алиной должны были отметить свой первый успех и приготовиться к следующим победам.
Глеб решил начать руководство с чистого листа и издал – пока только у себя в голове – новый приказ. Хочешь удержать лучшие кадры – будь щедр и заботлив, как отец родной. Ну, как хрестоматийный отец, а не Рудаков-старший, тот с единственным сыном обращался еще хуже, чем с подчиненными. Глеб был уверен, что нащупал наконец верную стратегию. Когда-нибудь, лет через пять, когда его станут приглашать на всякие бизнес-форумы, он обязательно выпустит футболки с собственной цитатой про щедрость. А пока он мог потренироваться только на своей единственной сотруднице и выложился на все сто.
Во-первых, он налил ей ванну со всякими солями, маслами и травами, благо у Илоны Ивановны этого добра водилось в достатке. Во-вторых, заварил чай с лимоном, уж на это его кулинарных способностей хватило. И, в-третьих, поставил Веригину перед фактом: Алина переночует здесь, потому что до презентации три дня, а конь в организации не то что не валялся, даже не прилег ни разу. Собственноручно застелил кровать в отдельной комнате, чтобы никакого намека на харассмент.
Как назло, перестать думать о харассменте оказалось сложнее, чем Глеб рассчитывал. Особенно когда Алина, распаренная и приятно пахнущая, вышла из ванной в шелковом халате Илоны Ивановны. Без косметики Алина нравилась Глебу еще больше. Влажные волосы игриво обрамляли лицо, кожа призывно лоснилась в отблесках камина… Да, зря он решил, будто гостиная будет навевать меньше мыслей о сексе, чем спальня. Даже предки Веригиной, сурово глядевшие на парочку с портретов, не сильно помогали.
