– Я забыла. Извини.
И мило улыбнулась. Опешивший от удивления Игнат на мгновение расширил глаза, но ничего не сказал. Вскоре мы вернулись каждый к своему занятию: я пялилась в боковое окно и подпевала радио, а Волков смотрел на дорогу.
Баня, в которую так все рвались, располагалась на территории базы отдыха. Мы подъехали к двухэтажному деревянному дому, возле входа в который уже стояла тачка Егора. Оказавшись снаружи, я с наслаждением вдохнула морозный воздух, и слегка попрыгала, чтобы размять затекшие ноги.
– Идем, – позвал меня Игнат, забирая из машины какие-то пакеты и сумки. Я покрепче перехватила свой рюкзак со скромным содержимым, и зашагала следом.
В доме обнаружилась Сонька, деловито раскладывающая еду по тарелкам, Ванька щелкающий пультом перед теликом и Егор, разговаривающий по телефону на повышенных тонах. Завидев нас, он кивнул, и скрылся за ближайшей дверью, а Сонька, блестя глазами, подскочила ко мне.
– Как доехали? Не заблудились?
– Нет, – ответил Игнат, присаживаясь в кресло рядом с Ванькой. Екатерины почему-то поблизости не наблюдалось. – Нормально доехали.
– Ой, ну хорошо, – причитала Сонька. Она уже заприметила мой взгляд, и понимала, что ничего хорошего лично для нее в ближайшее время ждать не придется. – Ева, а ты чего такая?
– Устала. Машина неудобная.
Игнат хмыкнул. Сонька, покосившись одним глазом в его сторону, прошептала:
– Точно все нормально? Он не приставал?
– Нет, – громко ответила я, садясь за стол. – Помочь?
– Да я уже все накрыла, – махнула полотенцем Сонька. – Баня уже готова, пора идти. Вань! Ванька, иди, тебя уже Катя там заждалась.
Вот и открылась тайна о местонахождении Екатерины. Налив себе сок, я взяла с ближайшей тарелки пирожок и надкусила. Видимо, сейчас в баню пойдут Ванька с девушкой, после Сонька и …
Стоп. Я перестала жевать и нахмурилась. Если Сонька пойдет с Егором, то с кем идти мне? Я-то наивно предполагала, что мужчины пойдут в баню вместе: ну. пива попить, о жизни потрещать, или что там они делают? А чего тогда Ванька с Катей пошел?
Этот же вопрос я угрожающим тоном задала Соньке. Глупо хлопая ресницами, она улыбнулась.
– Ну, я же сказала тебе купальник взять. Тише, тише, – замахала она руками, уловив мой взгляд, – ну, хочешь, я с Егором схожу, а потом – с тобой. Договорились? Или можешь одна пойти?
Тоскливо посмотрев на откусанный пирожок, я отложила его в сторону. Аппетит пропал. И, как бы мне не хотелось этого признавать, козни Соньки были мне на руку. Нужно ведь сблизиться с Игнатом, а где это сделать, как ни в сауне…
«Стой, дура», – одернула я себя. «Надо душевно сблизиться, а не физически».
– Ну, Евочка, не дуйся…
– И не думала, – я решительно посмотрела на Соню и громко объявила: – Пойду с Игнатом. Если он, конечно, не против.
Игнат, доселе лениво прихлебывающий что-то из стакана, удивленно вскинул бровь, а потом расплылся в улыбке.
– Разве я могу быть против? Да я всеми руками и ногами «за»!
Меня аж передернуло от самодовольства, сквозившего в его голосе. Из комнаты вернулся Егор, присел за стол, захватив с собой Игната, и следующий час они мирно о чем-то беседовали, пока мы с Сонькой вяло трепались на отдаленные темы. Вернее, трепалась она, а я лихорадочно думала, что же такое сделать, чтобы выйти сухой из воды.
– Кто следующий? – весело спросил Ванька, выходя из бани. Или сауны. Что точно скрывалось за этой дверью, я не знала, но судя по довольным и красным лицам Кати и Вани, что-то хорошее.
Едва я открыла рот, чтобы намекнуть подруге валить в сауну, как Игнат вызвался:
– Мы с Евой пойдем.
Рот я захлопнула обратно. Сонька, растянув губы чуть ли не до ушей, коварно блестела зелеными глазами, Игнат смотрел на меня, ожидая, когда я оторву пятую точку от стула, а я мысленно желала им провалиться сквозь землю. Наверное, во мне умерла великая актриса, потому что когда Волков протянул мне руку с вопросом:
– Ну что, идем?
Я сладко улыбнулась и ласково прощебетала:
– Конечно, идем.
В сауне (все-таки это была сауна!) было невыносимо жарко. Я тут же вспотела, несмотря на опрокинутый ковш ледяной воды, и ерзала на лавке, облаченная в скромный купальник. Вообще, он казался мне скромным раньше, но сейчас, когда Игнат, севший напротив, изучал меня взглядом из-под прикрытых век, он стал чуть ли не вещицей проститутки.
Не зная, с чего начать душевное сближение, я брякнула:
– Как чувствуешь себя?
– Отлично.
– Это хорошо.
Мы снова замолчали, и это уже начало меня бесить. Подумав, я легла на лавку, закинув ноги, и прикрыла глаза, попытавшись расслабиться. Стало еще хуже: богатое воображение немедля стало рисовать странные картины о том, как родителей хватают и везут в тюрьму, или о том, как Игнат нависает надо мной, мирно лежащей на лавке, и хищно улыбается…
Открыв глаза, я чуть не завизжала, завидев над собой массивную фигуру. Игнат, зачем-то наклонившись ко мне, повернув голову вправо и спокойно соведомился:
– Ты чего?
– А ты чего? – спросила я, сворачиваясь в клубок.
– Воды хотел подлить, – в доказательство своих слов он продемонстрировал ковш с водой в руках. – Ева, с тобой все в порядке? Ты какая-то странная.
«Ты просто плохо меня знаешь», – хотела съязвить я, но вместо этого сказала:
– Попаришь меня?
От простого вопроса обстановка накалилась до предела. Игнат зачем-то посмотрел на ковш в руках, усмехнулся и кивнул.
– Только если ты этого хочешь.
И уставился на меня своими голодными глазами. Интуитивно чувствуя, что вопрос имеет подвох, я смело выдержала этот взгляд, и не менее храбро ответила:
– Да. Хочу.
И все рухнуло к чертям собачьим, когда он отбросил в сторону ковш и шагнул ко мне, схватил за плечи и притянул, впиваясь жадным поцелуем в рот, и, поддавшись его напору, я полностью сдалась на милость судьбе. «Будь, что будет», – мелькнула в голове мысль, а потом пропала, стоило Игнату требовательно схватить меня на руки и покрыть все лицо беспорядочными поцелуями.
Глава 7
– И что теперь? – спросила я, пока Игнат одевался. Них живота слегка тянуло, а ноги дрожали, хотя в целом я ощущала себя… неплохо.
– А чего ты хочешь? – отозвался он.
– Ну, не знаю…, – призадумалась я. Чего я хочу? Чтобы все от меня отстали. Но мечты остаются мечтами, а действительность вот она, рядом: полуодетый мужчина в раздевалке и я, то краснеющая, то бледнеющая от смущения.
