И сейчас с трудом не сорвался на бег, все еще опасаясь, что с Касс что-то сделали гиашты. Уж я-то знал, как они бывают жестоки и беспощадны. Только бы не тронули! Иначе я к бездне разнесу всю планету!
Я шел и впервые испытывал этот ненормальный, дикий, почти первобытный страх мужчины за свою женщину.
И почти забыл, как дышать, когда увидел свою Касс. До темной бездны в глазах испуганную, сжимающую кулаки, готовую драться до последнего… Это в ней так и не изменилось, остались отчаянная смелость и внутренняя сила.
Как я вообще мог ее не узнать? Как? Не почувствовать. Не разобраться. Не провести параллели.
И важно ли это сейчас, пока я сношу защиту огнем? Просто потому что не готов ждать.
Рывок – и она оказалась стоящей на постели. Спонтанное мгновенное перемещение, которое она, испуганная, сдается, даже не заметила.
Я шагнул к ней, уничтожил наручники, отмечая, что Касс дрожит еще и от холода. Сразу же пропал в зеленых колючих и таких недоверчивых омутах, прижал к себе, вдыхая родной запах ее волос. И окончательно принимая тот факт, что кажется, я за эту женщину готов разрушить весь мир.
Глава одиннадцатая
Кассандра Гранина.
Я почти не помню, как мы оказались во флаере. Пока шли по коридорам, цеплялась за руку Шархата, заставляя себя держаться прямо, передвигать ноги, снова ставшие ватными, и ни в коем случае не плакать. Меня трясло от холода и от случившегося. Страх никак не желал уходить, даже несмотря на то, что сейчас я была в безопасности.
Туда-сюда мимо нас носились гиашты, появилось несколько энитейцев в форме. Один раз у Шархата сработал лиар, и какой-то мужчина сообщил, что он справится, сам разберется, и чтобы о нем не беспокоились. Шархат просто кивнул и отключился.
Уже сидя по флаере, Шархат набрал по навигатору гостиницу с лучшим сервисом и поставил транспорт на автоматическое управление.
Едва взлетели, повернулся ко мне, заглянул в глаза.
– Они тебе ничего не сделали? Эти проклятые гиашты?
– Нет, – тихо ответила я, чувствуя, как меня опять пробирает дрожь.
Я не могла сейчас говорить, в горле все еще стоял ком страха, и даже присутствие Шархата рядом пока не воспринималось так, будто все закончилось.
К счастью, больше мужчина не стал задавать никаких вопросов.
Лишь обжег меня встревоженным взглядом и запустил несколько огненных шаров, чтобы согрелась. Обогрев, запущенный во флаере почему-то никак не чувствовался.
– Потерпи немного. В гостинице закажем горячий чай и попросим принести плед.
– С-спасибо, – мои зубы выбивали дробь.
И дело было не только в холоде, больше в нервном напряжении. Оно так и не отпустило меня.
– Касс, они правда тебя и пальцем не тронули? – снова спросил Шархат, не сводя с меня глаз.
– Лишь напугали до одури, – призналась я, отворачиваясь к окну.
– Больше не тронут. Обещаю, – сказал Шархат, и я спиной почувствовала его уверенный взгляд.
Прикусила губу, позволила прядям упасть на лицо, чтобы мужчина не увидел, как по щекам покатились слезы.
Мне было стыдно за свой страх, больно, холодно и страшно. И только присутствие Шархата позволяло чувствовать себя живой и не сорваться в банальную женскую истерику.
Я сколько всего пережила, вроде бы давно разучилась плакать, понимая, что никто и никогда не простит этой слабости, жизнь в приюте очень быстро этому научила. И уж точно не стоит плакать при мужчине, за которого готова отдать жизнь. Его мое прошлое точно никак не касается. Но… стоило столкнуться с прошлым, и я снова почувствовала себя маленькой девчонкой. Потерянной, одинокой и беззащитной.
Огненный шарик мягко ткнулся мне в руки, и я выдохнула.
Шархат рядом. Все будет хорошо. Все уже хорошо. Надо просто в это поверить. Хотя бы попытаться.
Флаер мягко опустился, мужчина помог выбраться. За считанные минуты оформил номер в гостинице, и мы поднялись на нужный этаж.
– Если желаешь, можешь принять душ, а я пока закажу в номер еду.
– Спасибо.
Меня хватило только на это слово, и я в очередной раз прикусила губу, чтобы не расплакаться.
Да что же это такое! Почему у меня такая реакция! И до сих пор колотит после пережитого.
Я нырнула в ванную комнату, подошла к зеркалу. Бледная, растрепанная, дрожащая… Закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Тут же включила воду, скинула одежду и залезла под обжигающие струи. Смыть с себя всю грязь после встречи с гиаштами, согреться от холода, перестать, наконец, трястись от страха.
Только слезы все катились и катились, я всхлипывала, а вскоре и вовсе прижалась лбом к стене, закрывая руками лицо, и расплакалась. Здесь можно. Здесь никто не увидит. И красные глаза после легко спишу на недосып.
Я плакала от страха, стыда за свою беспомощность, ненормального чувства одиночества и полного бессилия. Больше всего это походило на срыв, но остановиться не получалось. Видимо, действительно, накопилось.
А потом я вдруг почувствовала, как знакомые мужские руки разворачивают меня и крепко обнимают.
Только не это! Только не Шархат! Только…
Но это был он. Мой сильный мужчина, который крепко обнял и этим закрывал от всех бед на свете. И я сделала то, чего не позволяла себе с самого детства – уткнулась в это надежное плечо и окончательно расплакалась, забывая о том, что думала раньше. Сдаваясь. И принимая все, как есть. Его защиту. И словно каменное горячее плечо. И обжигающие пальцы на спине. И свою полную уязвимость. Сейчас. С ним.
Шархат ничего не говорил, лишь прижимал к себе, делясь теплом и согревая, а когда я затихла, ласково и ощутимо погладил по спине, от чего во всем теле вспыхнули огненные искры.
Я подняла на него глаза, встречаясь с жгучим взглядом.
– Все хорошо, Касс. Больше тебе нечего бояться, – сказал он и протянул руку, явно намереваясь коснуться моей щеки.
Но так и не решился. И тогда я сделала шаг навстречу и нашла его губы. О том, что творю, подумаю после. Сейчас хотелось огня, которым был полон Шархат, жара мужского тела, сильного и ставшего за тот единственный раз родным, и забыть от желанного поцелуя даже свое имя.
Шархат от моего прикосновения будто окаменел. Видимо, совсем не ожидал подобного. Я собралась уже отстраниться, понимая, что сделала что-то не то, как он притиснул меня к стене, упираясь в нее руками. С его ладоней рвалось пламя, но это мало волновало и его, и меня. Вдох на двоих – и он, глядя прямо в мои глаза, поцеловал сам. Горячо, по-ненормальному нежно, так сладко, что у меня начали подгибаться колени, а внизу живота требовательно заныло.
Мир рассыпался на звезды, прикосновение мужских губ горело на моих, и я плавилась вся. Так, что не хватило дыхания, и когда Шархат отпустил, пришлось хватать ртом воздух и держаться за его плечи.
