— Ебаный случай, Крис, черт, — стону как девчонка, не в силах сдерживать эмоции, такое только с ней, словно околдовала.
Член все еще входит в ее сокращающееся в оргазме влагалище, сперма стекает, капая с яиц, Кристина оседает, ловлю ее, разворачивая, прижимая к себе.
— Игорь.
— Да, малышка.
— Больно.
— Где? — пугаюсь, поднимая лицо за подбородок, заглядывая в глаза, а в них охуительное майское небо в дымке похоти и желания.
Она вся — чистый секс, даже беременная, нет, это еще больше возбуждает, чувствую себя извращенцем.
— Грудь больно сдавил.
— Извини.
Опускаюсь, нежно глажу упругие полушария, задевая сосок, а потом лижу языком, Кристина стонет, сжимает мои волосы на затылке. Я ненормальный, долбаный, озабоченный этой женщиной мужик, голодный, как с зоны откинулся вчера. Член все еще стоит колом, а я глажу ее кругленький маленький животик, кайфуя от этого.
Спускаясь ниже, пальцами размазывая свою сперму по набухшим половым губам, слушая стоны моей девочки. Реально такой романтик стал, хочу чтоб ей было хорошо.
Когда так меня повело? Не помню. Наверное, сразу, как она в клубе упала в мои руки, а потом отвернулась в зал, случайно касаясь щеки.
Поцеловал, не мог сдержаться, а дальше остановиться. Я видел, как она кончала на пальцах Артёма, а следом на моем и его члене, и это было, сука, пиздец как красиво.
Я реально ненормальный хоть к психологу иди, но Шульгин промоет мозги лучше любого профессора. Но для меня, бывшего солдата, который бывал в таких передрягах, что вспомнить страшно, а потом еще хуже, когда ушел на темную сторону, наш тройничок — это нормально.
— Громов.
— Да, Кристинка.
— Что происходит? От кого и куда вы опять бежите? Во что вляпались?
— Я говорил, что у тебя охуительные глаза?
— Ты не умеешь заговаривать зубы. Но то было не про глаза.
— Учусь только.
— Хорошо, скажи еще раз.
Облизывает губы, смотрит на меня, глажу ее по лицу, а сам растворяюсь в ней, сердце африканскими барабанами отбивает ритм.
— Ты пахнешь майским небом, и глаза у тебя такие же.
— Какие?
— Охуительные.
— Не пугай меня романтикой.
— Мне до нее далеко. Знаешь чего хочу?
— М-м-м?
— Котлет.
— Семён, наверное, все слопал. Вы подружились?
— О да, конечно, думал, ушатаю мужика, что обрюхатил нашу девочку, а потом подумал, что молод он для твоего любовника.
— Отчего же? Сейчас модно иметь именно молодых, повышается либидо, они более выносливые…
— Много слов, Крис. Я сейчас начну трахать тебя, если не заткнешься.
— Знаешь, чего хочу?
— Соленых огурцов?
— Сбрить твою бороду.
— Нет, это для солидности.
— Она царапает.
— Я потом залижу все царапинки.
— Ты невыносим, Громов. Так во что вы вляпались?
Разговариваем словно муж с женой, помогаю Кристине с волосами, не спеша моем друг друга гелем, он пахнет чем-то сладким. Ее тонкие пальчики слегка царапают кожу, я дурею, как мартовский кот. Осталось только начать мурлыкать и тереться о ноги хозяйки.
— Да нормально все.
— Это называется нормально, когда вы пропадаете на четыре месяца, а меня мурыжит лысый дядька, расспрашивая о ваших делах? Словно я знаю что-то ценное и важное. Игорь, вас посадят, да?
Кристина смотрит с тревогой, волнуется девочка, это так приятно. Никогда никто не волновался, кроме Тёмы, за последнее время обо мне.
— Все в порядке, никого не посадит. Ай, Крис, с ума сошла, отпусти.
Корчусь от острой боли, потому что она ухватила меня за яйца, сильно сжав, впившись ногтями.
— Я сейчас буду говорить с твоими яйцами, у тебя ведь с ними ментальная связь. А если я и с ними не договорюсь, то перейду на более важный орган.
Смотрит сверкая глазами, настроена решительно.
— Куда важнее-то? Крис, отпусти.
— Я слушаю. Тут нет жучков, я проверила.
А вот теперь восхищаюсь ею, такая вырвет все причиндалы, но добьется своего, дерзкая, смелая. Моя девочка. Конечно, не собираюсь ей говорить всего, да, там сложно, только Артём может разобраться.
— Якут напряг, срочно надо было делать дела, надо было лететь, таким людям, как его боссы, не отказывают. А потом узнали, что сильно копают под нас, пришлось отсиживаться, тебя не подставлять.
Хватка слабеет, конечно, рассказал не все, и дерьма еще хоть не по горло, но по колено осталось точно. Но пришлось вернуться, но был риск, что закроют сразу в зоне прилета.
— У них на нас ничего нет, роют, копают, собирают, если бы было, нас бы тут не было. Дай поцелую.
Тянусь, но Кристина уворачивается, лишь прохожусь по щеке губами, она отпускает меня, выходит из душевой, надевая длинный банный халат, вытирая полотенцем волосы.
— А мне что, так и идти?
Вдвоем смотрим на стояк, член покачивается, Кристина, склонив голову, рассматривает его.
— Знаешь чего хочу?
— Меня.
— Соленых огурцов.
Выходит, оставляя меня все еще возбужденного и голодного. Быстро надеваю на мокрое тело белье, на ходу — брюки.
— Артём, я никуда не поеду, у меня масса дел. А если вы хотите снова свалить, я вас не держу. Дверь знаете где.
На кухне пахнет кофе и надвигающейся грозой, вот что Тёмыч умеет делать классно, так варить крутой кофе. Семён крутит головой, забавный и любопытный такой.
— Планы меняются, мы летим к Якуту.
— Это на Сахалин? Нет, точно без меня. Нет, нет, нет, у меня УЗИ и Семён, у него учеба и периодически драки. А у вас криминальные разборки, отдел по борьбе с экономическими преступлениями и, наверное, еще федералы.
— Ого, вот это список, — пацан восторженно присвистнул. — Крис, а ты меня пилила за угон тачки, а тут такие дела делаются.
— Сёма, не беси еще ты меня.
— Реально угнал? — спрашиваю из чистого любопытства.
— Ага. Да там плевое дело, замки — говно.
— Давайте я вас оставлю, и вы начнете мериться друг перед другом «боевым» прошлым.
— Чистая мегера, — Сёма закатывает глаза, я смеюсь.
— Игорь, что смешного?
— Ничего, Крис, братик у тебя занятный. Я такой же был, пока жизни не научили, но мы из него сделаем человека.
