— Да пусть бы они о себе беспокоились.
— Полина, пойми, все серьезно, — Илона уселась рядом и заглянула в глаза подруги. — Это очень опасные, очень жестокие мужчины, я понимаю, можно было влюбиться в таких, все мы любим сильных, наглых, уверенных. Но эти мужчины — вот совсем не вариант. Почему ты мне раньше не сказала? Мы бы что-нибудь придумали.
— Илон, ты в своем уме? Что ты собиралась придумывать? О чем ты? Я тебя не понимаю? Ты бы что, заперла меня в квартире и запретила бы общаться с этими мальчиками? Мне не пятнадцать.
— Не понимает она, господи, глупая какая женщина. Бежать надо, держаться от них подальше, я сразу поняла, что Соболев мало тянет на ресторатора, а это я еще Брауна не видела и не знала о нем. Они наемники, убийцы, ты понимаешь, что это?
— Илона, перестань, я знаю, что они не белые пушистые котятки, но все в прошлом, у них легальный бизнес.
— У людей, которые годами убивали других, привычки остаются те же, построй они хоть пять храмов и десять приютов. Ты думаешь, издержки такой «профессии» бесследно проходят?
Полина не думала, не хотела думать. Илона права, но что теперь, кидаться, как испуганная лань в сторону, говорить, чтоб ее оставили в покое? Ведь все равно не оставят, да она и не хочет. Но черт, так много «но». А что бы изменилось, знай она эту правду, что на нее все так пытались вывалить, раньше? Полина бы не пошла к ним в номер? Она бы не пустила их в свою квартиру или сказала бы твердое «нет» в сексе? Конечно, не сказала бы. Разве им можно сказать «нет»?
Илона внесла только неразбериху, сама толком ничего не зная, но охотно делясь догадками.
— Так они что, в розыске? Есть какие-то доказательства, предъявленные обвинения? Что говорит Назаров? Зимой покушались на них, или там что-то другое?
— Я не знаю, я такого ничего не знаю. Вот ты их уже оправдываешь?
— А что я должна делать? Поливать их грязью и говорить, какие они подлецы и мерзавцы? Кто-то из них отец моего ребенка, как бы ты не хотела, чтоб им оказался добропорядочный гражданин, но это не так. Я благодарна тебе за заботу, но дальше я со всем разберусь сама.
Не очень красиво вышло с подругой, Полина не винит ее, она лишь высказывала предположения и опасения, но на самом деле, это ее жизнь, теперь, после рождения сына, полностью ей не принадлежащая, поэтому надо думать о его благе.
Снова покрутила телефон в руке, так и не решаясь позвонить Герману. Грудь заныла, надо было кормить Сашеньку или сцеживаться, но его так и не несли. Все-таки красиво звучит, Александр Браун, Влад уступил, даже не раздумывая, а может, мужчины все решили еще до рождения ребенка.
Полина вздрогнула, когда телефон в руках ожил и высветилось любимое имя. Одно из любимых.
— Герман, где ты?
— Полин, все хорошо? — ответил вопросом на вопрос. Повисла пауза, а он просто слушал ее дыхание.
— Хорошо, да, все хорошо. А я хотела тебе набрать и не решалась, вдруг помешаю. Герман, когда ты приедешь?
— Ты никогда не помешаешь. Уже скоро, еду.
У Полины на глазах навернулись слезы, прикусила губу, чтоб не заплакать. Да и чего плакать-то? Ведь он едет, все с ним хорошо.
— Почему плачешь?
— С чего ты решил? Я не плачу.
— Не обманывай, и не плачь.
— Я так устала и хочу домой, хотя Влад постоянно рядом, и еще соскучилась по тебе. Мы с Сашенькой соскучились.
— Сашенька? Ты назвала сына Сашей?
— Да, тебе нравится?
Повисла долгая пауза, Герман сжал руль и прибавил газа, трасса была оживленной, но ему так хотелось быстрее доехать, эти три дня его вымотали полностью. Даже рейс в свой город не стал ждать пять часов, вылетел в соседний, а теперь сам, сев за руль, чтоб хоть как-то себя отвлечь, топит педаль газа в пол.
— Да, Александр Браун. Алло, Герман, ты слышишь?
— Слышу, слышу, родная. Очень нравится.
— Ой, подожди, у меня есть его фото, я, наверно, штук сто сняла, пока он спал и был со мной. Я вышлю сейчас. Но я тебе и так их кучу отправила, да и Влад, наверно.
Полина вытерла слезы, плакать и правда не о чем, Герман скоро приедет, вернётся Влад, их выпишут на днях, они все поедут домой, а там уже во всем разберутся.
— Да, конечно, высылай, я очень буду ждать.
Герман, и правда, постоянно смотрел на фото что ему присылали, не в силах что-либо ответить, потому что все написанные слова не будут стоить ничего в сравнении с тем, что он чувствует, глядя на своего сына. На их сына.
Полина отключилась, начала отправлять сообщения, где Сашенька такой забавный, милый, в той цветной шапочке, с курносым носиком. Потом посмотрела на часы, уже шесть вечера, за окном темнело. Отложила телефон, прошлась до двери, завязывая на ходу халат, приоткрыла ее и выглянула в коридор. За ней никого не было.
Девушка прошла дальше, не очень хорошо понимая, где находится, но надо спросить у медсестры, где ее сын и почему его не несут обратно. В холле было несколько дверей, низкий журнальный столик, цветы в кадках по углам, а медсестра мило улыбалась ее охраннику.
Они даже не заметили ее, Полина приоткрыла первую дверь, за ней коридор и снова никого, пожала плечами и пошла дальше. В конце концов, куда-то он выведет, может, именно там детское отделение, хотя, частая клинка — это не большой родильный дом, все должно быть рядом.
Полина не успела пройти и половины коридора, как дверь снова распахнулась и оттуда вышла девушка в медицинском халате, шапочке и медицинской маске на лице, так, что было видно одни глаза. На руках она держала ребенка, у Полины за долю секунды мелькнула мысль, что у малыша такая же шапочка, как у ее Саши, наверно они всем такие одевают.
— Здравствуйте, — Полина улыбнулась, но девушка, застыв на месте, опустила глаза и чуть развернулась корпусом, отворачивая от нее ребенка.
Девушка никак не ответила, сердце Полины болезненно сжалось в груди, она сделала шаг навстречу, пытаясь заглянуть и понять, кого закрывает девушка. Ее глаза кажутся такими знакомыми, наверно, она видела ее тут раньше, когда ее привез Влад и начались роды.
Все, что начало происходить дальше, напоминало кадры боевика. Полину толкают сзади, чья-то сильная рука сдавливает ей шею, она уже пытается вскрикнуть, как на ухо звучит тот голос, что напугал ее у отеля.
— Только пикни, сучка, и ты увидишь сына последний раз. Шевелись, раз уж попалась на глаза.
Этот ужасный акцент и слова резали по-живому, Полина лишь кивнула главой, что будет молчать, сама неотрывно смотря на сына в руках девушки. Только бы они ничего ему не сделали, только бы они не навредили, ведь он такой маленький, совсем кроха
— Я молчу, молчу.
— Шевелись.
Девушка шла впереди, Полину вели, все так же сжимая горло следом, а она боялась, что, если они встретят кого-то их охраны или Влада, не избежать беды. Та, что несет ее сына, может дернуться, выронить ребенка из рук, об этом даже думать было страшно.
