– Напрасно смеёшься. Если ты надеешься, что дорожная полиция тебе поможет, то ошибаешься. Максимум, что они сделают, это подготовят документы для получения страховки. А потом закроют дело.
– Почему ты так думаешь?
– Так делается всегда. И никого они не разыскивать не станут. Бумажки – да, это они сделают.
– Ну, хотя бы это…
– Думаешь, за твою старую машину тебе что-то заплатят? Копейки! Ты даже не сможешь купить такую же, как разбил!
Самоуверенность Муссы начинает меня раздражать.
– Такую, естественно, не куплю, – запальчиво сообщаю я, – но ведь что-то всё-таки заплатят? Заплатят! Добавлю и куплю машину поновее. В крайнем случае, возьму ссуду в банке… Но тебе-то какое дело до всего этого?!
Мусса снова улыбается и не отводит от моего лица взгляда. Его чёрные с коричневатыми белками глаза глядят в упор, и уже непонятно, сочувствует он мне или, наоборот, за что-то осуждает.
– Сейчас полиция пытается найти машину, из-за которой ты пострадал. Тебе это сказали?
– Сказали.
– И ты всерьёз думаешь, они кого-то найдут?
– Мне-то какая разница? Я ничьей крови не жажду. Мне б своё вернуть. Есть порядок, пускай его выполняют.
– Это точно! Если найдут хозяина той машины, можешь подать на него в суд, и тогда сумеешь получить от него деньги не только за машину, но и за ущерб здоровью. А это деньги немалые.
– Догадываюсь. Значит, пускай ищут.
Мусса торжественно выпрямляется на своём стуле и поднимает указательный палец кверху:
– Так вот знай: они его не найдут!
– Почему ты так решил?
– Знаю! – Мусса снова ласково улыбается и почти нараспев произносит: – У нас своих не выдают. А как его полиция иначе сможет найти?
– Даже так! – Теперь я разглядываю Муссу почти враждебно. – И что же ты предлагаешь? Ведь ты пришёл сюда вовсе не за тем, чтобы меня этим порадовать?
– Конечно, нет! – Мусса оглядывается по сторонам и почти вплотную наклоняется ко мне. – Давай выйдем в коридор. Там покурим и заодно поговорим…
В отличие от Ицика, он тотчас раздобыл уже нормальные костыли, на которых я довольно резво ковыляю до выхода из отделения, а там мы устраиваемся на подоконниках широких окон напротив лифтов, и Мусса принимается неспешно излагать свой план:
– Мне не трудно было выяснить, кто этот шофёр, я даже знаю его семью и из какой он деревни. И могу назвать его имя в полиции. Как я это узнал? Я многое могу сделать, если понадобится… Главное в другом: если я его попрошу, он сам придёт и всё расскажет в полиции. Напишет чистосердечное признание.
– Ну, и сделай так! – почти радуюсь. – Буду тебе по гроб жизни благодарен.
– Благодарен? – хитро щурится Мусса. – Вот это другой разговор! На какой сумме сговоримся?
Я даже вздрагиваю от его слов:
– Не понял… Я тебе что-то должен заплатить?
– А кто же выдаёт своих людей бесплатно? – Мусса жмурится, как сытый кот, и выпускает изо рта круглое колечко табачного дыма. – Всё имеет цену. И потом, мне же нужно будет как-то уладить с его родственниками.
– Слушай, Мусса, – я еле сдерживаюсь от захлёстывающего меня гнева, – тебе не противно говорить такие вещи? И своих сдавать – не омерзительно?
– А что тут такого? Обычный бизнес! – пожимает он плечами. – Что в этом странного? Ну, арестуют этого парня, два дня в каталажке продержат – что с него взять? Он бедный, у него ничего нет. Даже машина, на которой он тебя подсёк, чужая. Так что он ничем не рискует. Обычная безалаберность на дороге… А тебе в любом случае за разбитую машину страховая компания деньги выплатит. И за поломанную ногу – Институт национального страхования… Но, чтобы эта процедура не растянулось на долгие годы и тебе не пришлось тратиться на суды, нужно, чтобы этот шофёр-бедуин, во-первых, сам явился в полицию, во-вторых, дал необходимые показания. Ясно теперь? Так вот, ты мне выписываешь чек на сумму, скажем, десять процентов от того, что получишь в итоге, – это немного, – а я иду в полицию и сообщаю, что знаю этого парня… Есть даже свидетели – пассажиры такси, которые видели, как ты перевернулся. Они подтвердят.
Минуту размышляю над его словами, но ничего, кроме изумления, во мне сейчас нет. Даже злость куда-то испарилась.
– Всё у тебя просто и гладко, – только и бормочу осипшим голосом, – продумано и разложено по полочкам. Обычный, как говоришь, бизнес…
Мусса улыбается ещё шире:
– Если откажешься, те же пассажиры из такси сами придут и скажут в полиции, что этот парень не виноват, а подсекал его на дороге именно ты. Тогда вообще ничего не получишь. Я понятно изложил?
Неуверенно поднимаюсь с подоконника на своих костылях, и вдруг глаза мне застилает чёрная пелена гнева. Горло моё, исцарапанное трубками, когда я был без сознания, хрипит ещё больше, но я изо всех сил кричу, и люди в коридоре начинают оборачиваться:
– Пошёл вон отсюда! Уходи, а то я за себя не ручаюсь! Видишь эти костыли – сейчас я тебя ими…
Кажется, даже замахиваюсь костылями, но тут же теряю равновесие и падаю. И больше ничего вокруг меня нет, лишь какая-то удушливая вязкая слизь и воздух, которого не хватает…
8. ЛУЗЕР ШВИЛИ
Вечером компьютер я так и не получил, хотя жена приносила его в больницу. Просто я лежал в полуобморочном состоянии на своей кровати, и у меня повысилась температура. К тому же разболелась нога в гипсе, жутко ломило в висках и всё время не хватало воздуха.
Ни с кем разговаривать мне не хотелось, а когда пришли двое полицейских, чтобы допросить меня, я молча отвернулся от них, и медсестра грудью встала на мою защиту. Пообещав вернуться, когда мне станет лучше, полицейские ушли. Жена, видно, вознамерилась героически сидеть всю ночь у постели тяжело больного супруга, но я неожиданно нахамил ей, после чего она обиделась и ушла, не забыв прихватить с собой так и не извлечённый из пакета ноутбук.
На душе сейчас пусто и тоскливо. Нет, я вовсе не переживаю из-за расколоченной вдребезги машины, которую, наверное, можно было бы попытаться восстановить, но… не с моими капиталами. Дешевле купить новую. О предстоящих тратах не думаю – они при любом раскладе превзойдут все ожидания. Я уже не раз убеждался, что чем меньше раздумываешь о деньгах и свободней их тратишь, тем легче они откуда-то появляются. Откуда – не знаю, просто подворачиваются какие-то халтуры или тебе неожиданно возвращают давно забытые долги. Логическому объяснению сей круговорот денег в моём бюджете не поддаётся.
Меня сейчас даже не особенно волнует, останусь ли я после этого приключения работать в охране. Шеф, конечно, понимает, что никакой моей вины в случившемся нет, но я виноват уже тем, что создал ему некоторые неудобства – на время вывел из строя трёх охранников и лишил такой дешёвой развозки, как я со своей машиной. Чтобы всё вернулось на круги своя, нужно приложить усилия – найти новых людей и, главное, чтобы среди них оказался такой лох с машиной, как я. Шеф, естественно, справится с этой задачей, но неизвестно, останется ли после этих поисков и находок местечко для меня, а заодно и для Швили с Димой.
