– Все в порядке…
Действие снова сменилось. Я сидел в своем «Хьюи», дожидаясь, пока ворчуны закончат проверять выжженную деревню.
– Все в порядке, – в окно кабины заглянул солдат.
– Она мертва!
– Они все мертвы. Все в порядке.
Толпа исчезла. Я сидел в кабине, пока солдат обращался ко мне снаружи. Это была деревня. Влажная земля дымилась. Обгоревшие балки, обмазанные грязью стены и крыши из пальмовых листьев медленно тлели. Запах горелых волос и тлеющего угля заполнил мои легкие и мозг.
Откуда в деревне колючая проволока? Здесь что, тюрьма? Оборонительный рубеж? Мой взгляд был прикован к ребенку, повисшему на колючей проволоке.
– Так нельзя, – сказал я солдату.
– Все в порядке. Это война. Их предупреждали. Все ушли из деревни. Это вьетконговцы.
– Она тоже вьетконговец?
Солдат уставился вниз.
– Нет. Ей не повезло.
Она прикипела к колючей проволоке. Проволока торчала прямо из ее крошечной тлеющей груди. Она болталась на проволоке – двухлетний младенец, который пытался убежать от ада, спустившегося с небес. Нижняя половина ее тела порозовела от сильного жара, ее крохотная вульва казалась почти что живой.
– Это не война, это…
– Все в порядке. Жертв среди мирного населения не избежать.
Солдат продолжал говорить, но уже беззвучно. Окоченевшее тело маленькой девочки – наполовину обугленная смерть, наполовину розовая жизнь – свободно болталось на проволоке. Внезапно я услышал звон.
Я проснулся от звука своего голоса, который раздавался у дальней стены. На ночном столике звонил телефон.
– Слу, – я сглотнул. – Слушаю?
– Ваш звонок в Соединенные Штаты будет подключен через пятнадцать минут, – произнес голос.
Звонок! Точно. Звонок Пэйншс.
– Спасибо.
– Мы только хотели убедиться, что вы не пропустите звонок, мистер Мэйсон.
– Да. Да, благодарю. Я здесь.
Оператор со щелчком отключился, но я держал гудящую трубку в руке еще с минуту, прежде чем положить ее обратно на рычаг. Я поежился, когда меня окатил холодный воздух из кондиционера. Моя простыня промокла и перекрутилась.
Я зажег сигарету трясущимися руками и уселся в ожидании звонка. Я видел эти сны почти каждую ночь. Теперь мне полегчало. Пока я бодрствовал, сны мне не грозили.
После четырех таких жутких ночей я решил досрочно выйти из отпуска и вернуться во Вьетнам. Отпуск был катастрофой. Сначала Гэри приехал в Гонконг вместе со мной, но на второй день отправился в Тайбэй. Я слишком убедительно расхвалил ему женщин, которые там обитали, в то время как проститутки Гонконга оказались слишком опытными, слишком профессиональными и слишком дорогими. Реслер собрал чемодан и был таков. Я хотел последовать за ним, но когда я попытался купить билет до Тайбэя, мне отказали по причине того, что я был военнослужащим, и Гонконг значился местом моего отпуска, поэтому я не имел права покидать город. Я так и не понял, как Гэри миновал всю эту бюрократию, но в итоге я остался один.
У меня не было ни малейшего желания вызывать проститутку, я просто хотел поговорить.
– Люблю тебя, прием, – сказал я.
– Я тоже тебя люблю. Как ты? Прием, – ответила Пейшнс.
Ее голос слабо пробивался сквозь шипение и свист радиотелефонной связи.
– В порядке. Мне обещали, что меня больше не станут отправлять на боевые вылеты, когда я вернусь. Прием.
– Совсем?
– Так ска…
– Собеседник не сказал «прием», сэр.
– Ой, – произнесла Пейшнс. – Прием.
– Так сказал док, когда я улетал. Он сказал, что «Старатели» отправляют своих дембелей только на развозку задниц-и-хлама. Прием.
– Надеюсь, они сдержат свое слово. Прием.
– Сдержат, я уверен. Это не Кавалерия. Прием.
Я вслушивался в завывания и отголоски мешающих сигналов, подбирая слова. Пейшнс, мой сын Джек и моя семья стали призраками. Они тоже являлись ко мне в снах. Когда мы закончили разговор, когда ее голос растворился в шуме, тонкая нить, соединяющая меня с домом, разорвалась.
– Конец связи, – произнес я.
Вот так я и сидел на краю кровати после каждого ночного кошмара.
Все вокруг сильно напоминало мне родной город Делрей-Бич. Здесь был пляж, он простирался на север и на юг. Здесь были пальмы, песчаные дороги, запах соли, девчонки в бикини и тихий прибой. Время было к вечеру, смеркалось, и солнце поблескивало на гранях проволочной сетки, окружавшей террасу. Мой столик находился в передней части террасы, откуда открывался лучший вид.
Позади меня раздавались тихие голоса. Вьетнамский язык приятно слушать, даже если не понимаешь ни слова.
Очень похоже на родной город.
Загорелые куколки в бикини, напоминающих скорее тесемки целомудрия, прогуливались с бледными американскими солдатами. Когда совсем потемнело, пляж опустел и все гуляющие переместились в город.
– Манх джой кхунг? Привет, – произнесла улыбающаяся официантка.
Я поймал ее напряженный взгляд, свойственный вьетнамцам, и успокоился, встретив знакомое поведение.
– Чего желаете? – спросила она.
Желаю попрыгать на тебе, как кролик.
– Еще пива, пожалуйста, – произнес я.
Девчонка в момент возбудила меня. Возможно, у меня получится найти покой в утешении. Мое сознание сразу же выдало несколько мощных разрядов совести.
– Изверг! – ругалась совесть. – Женат. Дембель. Не успел от трипака избавиться!
Ее рассудительность была безжалостна. Я извивался на крючке.
Официантка поклонилась и ушла за пивом. Я улыбнулся, мысленно представив, как мой голый дух отделяется от тела и радостно ей присовывает, пока она стоит, склонившись над барной стойкой.
Она вернулась, сияющая, еще более дружелюбная, и налила мне пиво. Ее рука скользнула поверх моей, и я почувствовал, как между нами мелькнула теплая искра. Мое сознание наслаждалось солено-сладкими ароматами и билось в оргазмах под эхо ее голоса.
– Не хотите…?
Ее голос осекся от внезапного визга граммофонной иголки, которая с лопающимся звуком и скрежетом зачертила по пластинке. Официантка бросилась на пол и закатилась под стол.
Заслышав треск стульев и звон битой посуды, я обернулся и увидел вьетнамцев, которые разбегались по укрытиям. Пять человек скрючились под барной стойкой. Я один сидел на террасе и потягивал пиво. Официантка опрокинула стул, пока ползла к задней части террасы.
И все из-за скрежета граммофонной иглы? Черт, я думал, это я дерганый. Я огляделся вокруг. Ничего не происходило. Никаких боев. Люди высовывались из-за барной стойки, столиков, вглядываясь вперед. Обычный звук, вот что их так перепугало. Они совершенно не верили в то, что их город в безопасности. Они верили фактам. Вьетконговцы были повсюду.
