– Видишь, он взлетел ровно над тем же местом, где и в прошлый раз, – голос Лиза раздался в моих наушниках. – Зря, – пробурчал он.
Я подумал, что Лиз слишком осторожничает. На мой взгляд, все было в порядке.
У нас ушло тридцать минут на перевозку ворчунов до зоны «Гольф» и обратную дорогу. Шейкер повел нас обратно в долину на тысяче пятистах футах и ста узлах. Примерно за пять миль до зоны высадки он нырнул к верхушкам деревьев для захода на посадку. Полет на малых высотах был крайне увлекательным занятием. Лиз взял управление на себя, и я проходил мастер-класс по полету на малой высоте в его исполнении. Он держался прямо над кронами деревьев, но не отставал от машины, идущей впереди. Время от времени между нами и третьим вертолетом вырастали верхушки деревьев. Лиз пропускал фюзеляж между деревьями и в нужный момент качал винтом, чтобы не задеть проносящиеся мимо ветви. Сотня узлов не самая большая скорость, но, когда летишь прямо над землей, как это делали мы, ее восприятие сильно меняется.
– Старый маршрут, – бурчал Лиз, уворачиваясь от деревьев.
Шейкер заходил на посадку, как по учебнику, над самыми низкими препятствиями, по долине деревьев к зоне высадки – третий полет по этому маршруту.
– Желтый-два под огнем! – голос Декера прошил меня насквозь.
– Дульные вспышки на три часа.
Бесполезная информация. Нет позывных – нет позиции.
Когда Шейкер пересек переднюю линию деревьев, он скомандовал по связи равняться, чтобы мы начали тормозить для посадки.
– Белый-два, по нам бьют справа! – голос Коннорса раздался на фоне треска пулеметного огня из его же машины.
Мы могли попасть под обстрел в любую секунду. Я успел проверить выездную бронированную панель на кресле. Она была на месте, но я все равно чувствовал себя голым. Я ослабил управление, но Лиз быстро пришел на помощь. Какого хера нам не выдали бронежилеты?
Когда наш пулеметчик открыл правую дверь и высунул орудие, я попытался взять себя в руки. Я вглядывался в пролетающие мимо деревья и просветы, ища врагов. Если замечу их первым, дам наводку пулеметчику. Может быть. Если получу пулю, сориентирую нашего стрелка, думал я. Пусть хоть выстрелят в ответ.
Кто-то из строя впереди слишком сильно замедлился при выравнивании, и нам пришлось тормозить еще сильнее, чтобы избежать столкновения. Я чувствовал себя мухой, увязшей в патоке, над которой уже занесли мухобойку. Мимо нашего правого борта пронесся боевой вертолет с дымящимися пулеметами. Ворчуны, находящиеся в зоне высадки, орали по связи про обстрел. Я украдкой глянул на Лиза, но не смог разглядеть выражение его лица. Зона высадки была прямо впереди. По какой-то причине Лиз начал вилять хвостом, пока мы преодолевали последнюю сотню ярдов перед зоной.
– Вот он! – крикнул бортовой стрелок с моей стороны.
Его пулемет громко застрекотал.
– Снял его! – пулеметчик почти визжал. – Я снял его!
– Оранжевый-четыре, чарли на три часа, – Лиз дал наводку Красному отряду позади нас.
– Сэр, я снял его!
– Не отвлекайся, – заорал я, – не отвлекайся, твою мать!
«Слики» собрались в зоне высадки, и ворчуны ринулись из своего укрытия у линии деревьев к вертолетам. Красный-4, последний вертолет, сообщил, что все солдаты на борту. Шейкер приказал немедленно взлетать. Он медленно повернул налево, следуя по старому маршруту. Не успели мы с Лизом пересечь линию деревьев, как одна машина из отряда Шейкера сообщила про обстрел. Лиз резко взял влево, срезал угол поворота, который выполнил Шейкер, и снова начал вилять хвостом. Он шел ниже всех в строю. Между деревьями. Все машины, поднявшиеся над деревьями, сообщали о попаданиях или обстреле. («Попадание» означало, что пули били прямо по вертолету. Дульные вспышки, дым от выстрелов или прицеливающиеся чарли означали «обстрел».)
Мы промчались на малой высоте среди деревьев почти милю, прежде чем подняться на безопасную высоту. Все стихло. Я расслабил плечи.
– Раненые есть? – спросил Шейкер по связи.
Ответа не последовало. В машины попало всего несколько пуль. Декеру пробили лопасть несущего винта. Нэйту зарядили в фонарь кабины. У капитана Шермана, одного из наших пилотов, пуля застряла в броне кресла. Она вошла с такой силой, что сбила ему дыхание при ударе. Когда мы вернулись на базу, я взглянул на лунку, которая осталась от той пули. Броня и вправду работала. Эх, как же не хватало передней защиты. Пуленепробиваемый шлем тоже не помешал бы.
– А билет на самолет до дома не хочешь? – пошутил Реслер, пока мы тряслись в фургоне. – Он спасет от любых пуль.
Коннорс распутал ремни с лопастей и забрался в фургон.
– Любой, кто хоть слово вякнет в роте про мой трюк с винтом, не сдаст свой следующий контрольный полет.
Глава 4. Долина Счастья
Американцы как дети. Их можно уговорить практически на что угодно. Для этого нужно лишь посидеть с ними полчаса за бутылкой виски и быть хорошим парнем.
Нгуен Као Ки, июль 1965 г.
Октябрь 1965 года
Уже почти полчаса лило как из ведра, когда Коннорс решил пойти на риск. Его волосатый зад мелькнул в дверном проеме палатки уорентов. Он прихватил свой штурмовой шлем и кусок мыла.
– Да-а-а, вот это житуха! – заорал он снаружи. – О да! Чистота! Чистота! Чистота! Эй, вонючие ублюдки, вы намеки понимаете?
Он завел какую-то непонятную песню.
Банджо выскочил под дождь, без одежды.
– Первый вонючий ублюдок прибыл, – объявил Коннорс. – Добро пожаловать, мисс. Вы можете положить ваш шлем сюда.
– Ой спасибочки! – фальцетом отреагировал Банджо.
Кайзер, Райкер, Нэйт и несколько офицеров из соседней палатки последовали за ними. Вскоре почти вся рота торчала снаружи, принимая дождевой душ.
Вопреки здравому смыслу я тоже не устоял. Последний раз, когда мы попытались провернуть этот трюк, дождь прекратился, оставив меня в густой мыльной пене. И не только меня. Так мы и торчали в грязи, ожидая новый дождь, а мыльные пузыри ссыхались и стягивали нашу кожу. Дождя, кстати, больше не было.
Тридцать человек плескались в грязи возле длинного импровизированного умывальника. Стальные каски, расставленные вокруг, выполняли роль умывальных тазов, собирая дождевую воду на случай смены погоды.
– Это мой хер, и я имею право намывать его так часто и так быстро, как я хочу, – раздался чей-то голос.
– Зря ты так! – скривился Банджо. – Это плохо для здоровья, не знал?
– Да с хера ли. Я с четырнадцати лет полирую ладони.
Все балагурили как могли: шутили про «береги зад, когда нагибаешься», швырялись кусками мыла, прыгали в грязь и споласкивались под дождем. Это был самый приятный момент за весь месяц. Еще и помыться удалось.
