Все снабженцы мечтали о том, чтобы раз и навсегда подбить свои журналы учета без всей этой торговли с обменом. Рейс 808 выглядел идеальным решением.
Через два дня поисков нашелся какой-то «Хьюи». Это были обломки курьерского вертолета, который пропал по пути в Плейку год назад. Поиски отменили, вертолет 808 был объявлен пропавшим.
Переход вертолета в статус пропавшего запустил шестеренки канцелярского механизма по всему батальону. Снабженцы были счастливы, когда их спрашивали, было ли что-нибудь на борту пропавшего вертолета.
– Так, раз уж вы подняли эту тему, у меня действительно было на борту шесть саперных лопаток. Плюс несколько матерчатых лент, семь лент, если быть точным, три термоса, четыре пакета первой помощи, двадцать четыре фонарика, – и так далее.
Когда все отчеты были сданы, капитан Джиллетт рассказал мне, что на борту вертолета должно было находиться пять тонн различного армейского оборудования, примерно в пять раз больше нашей обычной загрузки.
– Не вертолет, а зверюга, да, парни? – веселился Джиллетт.
– Может, поэтому и разбился, – отозвался Гэри. – Легкий перегруз. На восемь тысяч фунтов, так сказать.
– Да уж. Второго такого не будет.
Боевые действия в Долине Счастья снова сошли на нет. Высшее командование сочло это признаком нашей победы. Почему? Да хотя бы потому, что мы заставили противника понести большие потери и полностью завладели воздушным пространством. Вендалл считал, что коммунисты решили на время выйти из боя, они часто проделывали такой трюк с французами. Вместо того чтобы взяться за оружие, чарли отправились на рисовые поля и начали работать. Мы не верили ему. Мы думали, что полчища кровожадных врагов получили свое и убрались подальше в джунгли, зализывая раны. Но Вендалл утверждал, что они затерялись среди крестьян. Потому что сами были крестьянами.
Еще перед Рождеством группа монтаньярских наемников подняла бунт и убила более двадцати офицеров Армии Республики Вьетнам на перевале Манг Янг. После этого Кавалерия выставила охрану у перевала и возле мостов на Трассе 19, которая вела в Плейку. Американские разведгруппы разбили свою базу рядом с трассой. Мы каждый день доставляли туда еду, одежду, почту и боеприпасы. На рейсы снабжения были выделены четыре или пять вертолетов нашей роты. Мы с Реслером летали на одной из таких машин, записывая на свой счет от шести до восьми часов налета ежедневно.
Мы никак не могли привыкнуть к периоду перемирия. Смерть, постоянная опасность и безумный ритм прошлых нескольких недель воспитали в нас боевое мышление и готовность к длительным боям. Снабжение нескольких разведгрупп на охраняемой дороге было таким банальным занятием, что мы начали всячески себя развлекать. Мы с Реслером закладывали виражи на малой высоте над дорогой, пытаясь удержать машину как можно ровнее в воздухе. Как-то раз спикировали на автоколонну. Военная полиция из колонны приняла нас за безумцев и доложила по связи в наш батальон. Фэррис уже поджидал нас на пороге, когда мы вернулись тем вечером в лагерь. Он сказал, что мы перепугали военных до смерти.
– Если хоть раз еще услышу про ваши ковбойские выходки, я… – он остановился и задумался. Что он мог нам сделать? Поставить в угол? Отправить домой? Как бы нам насолить? – Завтра у вас выходной. Вы двое только что добровольно вызвались строить дом офицеров.
Остроумно.
Слухи оказались правдой. 229-й батальон перебрасывали в долину Бонг Сон. Каждый вертолет-разведчик, залетавший в эту прибрежную долину в пятидесяти милях к северу от Куинёна, попадал под обстрел с земли. Вьетконговцы считали эту территорию своей. Кавалерия, морская пехота, военно-морской флот и Армия Республики Вьетнам планировали масштабную совместную операцию. Флот должен был забросать зоны высадки тяжелой артиллерией. Морпехи должны были высадиться на берегу к северу от долины. Кавалерия должна была ворваться в самую гущу и захватить территорию. Армия Республики Вьетнам должна была ошиваться где-нибудь поблизости.
Один из пилотов-разведчиков, уорент-офицер из соседнего взвода, зашел в штабную палатку роты и сдал свои «крылышки» – серебряный знак летчика, который он получил еще до Второй мировой. Он положил его на стол и сказал: «Довольно».
– Бог ты мой! Что теперь ему будет? – спросил Реслер.
– Не знаю. А что, можно просто так отказаться? – поинтересовался я у Коннорса.
– Если б я знал, – ответил Коннорс. – Может, они его расстреляют или отрежут ему яйца, может даже заставят строить дом офицеров.
Отказника быстро увезли подальше. Через несколько недель мы узнали, что его перевели вглубь страны, на работу в центр отдыха и восстановления сил.
Нам ни разу не приходило в голову, что мы могли просто отказаться. Технически, мы все были волонтерами, и если кому-то стало совсем невмоготу, он имел право отказаться от полетов. Но решиться на такое… Взять и отказаться. Вне всяких сомнений, это был разумный шаг, но слишком тупой. Как потом жить с этим?
Пару дней спустя мы провели несколько прощальных высадок в старой доброй долине Йа-Дранг, после которых Армия Республики Вьетнам сообщила, что Армия Северного Вьетнама собирает свои силы возле границы с Камбоджей. Около двадцати четырех экипажей нашего батальона, включая меня и Нэйта, полетели на разведку.
Шерман редко летал командиром звена. Но стареющему капитану, ему было уже за сорок, требовались часы боевого налета, чтобы дотянуть до майора. Наш бравый командир боевого вылета в зловещую долину нервничал и дерзил на брифинге. По плану мы должны были добраться до спецназовского лагеря Плей Дьеренг возле границы с Камбоджей, а затем разбиться на группы по четыре машины для высадки ворчунов в стратегических точках.
Нэйт летел по пути к лагерю, а я развлекался с картами. Навигация была не обязательна во время строевого полета, но мне всегда было интересно, в какую задницу меня занесло на этот раз. Мы пролетели над «Индюшачьей фермой» на высоте две тысячи футов, направляясь на юго-запад. Через полчаса я заметил предполагаемый лагерь слева в пяти милях от нас, но Шерман продолжал вести строй прямо.
– Приближаемся к границе, – сообщил я.
– Далеко? – спросил Нэйт.
– Вообще, мне кажется, что мы уже прямо над ней.
– Серьезно?
– Желтый-один, Желтый-два. – Желтый-1 был Шерман. Желтый-2 – Моррис и Декер.
– Принял, Желтый-два. Идем вперед.
– Желтый-один, думаю, нам лучше повернуть. Поскорей, – процедил Моррис.
Повисла тишина. Я представил, как Шерман сворачивает, разворачивает и мнет карты, пытаясь разобраться, над какой частью этих проклятых джунглей он находится.
– Желтый-два, мы идем по курсу.
– Эм, отрицательно, Желтый-один. Мы перелетели нашу цель.
Так Моррис пытался объяснить, что мы уже шли над Камбоджей.
Еще одна пауза.
– Отрицательно, Желтый-два. Я держу курс.
