Все имущество российской армии на Румынском фронте сосредоточивалось в крупных городах и центрах Болград, Батошань, Бельцы, Роман, Сороки и др. Генералом Щербачёвым были сданы на хранение румынам склады русского военного имущества, содержащие огромные запасы оружия, боеприпасов, обмундирования и продовольствия, предназначавшиеся для снабжения русской армии. Как отмечал генерал Монкевиц, по согласованию и в сотрудничестве с румынским командованием была начата инвентаризация снаряжения российских войск. Однако вскоре она была сорвана румынской стороной, что позволило лишь приблизительно оценить стоимость российского военного имущества. Позднее в вышедшей в Париже в 1919 г. книге Монкевиц констатировал, что «по самым скромным подсчетам» она составляла 3–4 млрд франков
[90]. Российский исследователь П.Д. Луняшин приравнивает эту сумму к 800-1100 тоннам золота
[91].
Однако несмотря на значительные организационные усилия со стороны командования русской армии, на практике действия ликвидационных комиссий сталкивались с огромными трудностями. Ситуация ещё более обострилась в связи с вводом на территорию Бессарабии в январе 1918 г. румынских войск, о чём свидетельствуют донесения и рапорты командованию и руководителям ликвидационных комиссий. Так, в рапорте, поступившем в апреле 1918 г. от командиров 6-ой армии, находившейся на Румынском фронте, и представителей общественных организаций – Всероссийского Земского собора, Всероссийского Союза городов, Российского общества Красного Креста и т. д., сообщалось, что «в силу обстоятельств персонал этих организаций должен был ещё на какое-то время остаться в пределах Бессарабии. Они вели сбор и размещение в складах имущества русской армии огромной ценности и предпринимают меры для сохранения его до решения соответствующих компетентных органов о его дальнейшей судьбе. Однако эта работа не могла протекать нормально. Политическая ситуация крайне запутана и сложна. Российское государство разделено на отдельные части. На войсковое имущество претендуют многие. Ежедневно в разных местах лица, в ведении которых находится имущество демобилизованной русской армии, получают требования и приказы в самой категоричной форме о выдаче и полной передаче имущества румынам, а также властям Молдавской и Украинской Республик. Подобные требования, особенно со стороны Молдавской и Украинской Республик представителями 6-й армии отклонялись, поскольку они считают, что все войсковое имущество принадлежит Российской державе, а не какой-либо её части и что оно должно быть зарегистрировано с целью сохранения. Оно не может быть кому-нибудь передано лицами, охраняющими его». Подробно в рапорте характеризовалось и поведение румынских войск: «С первых же дней прихода их на территорию Бессарабии под разными предлогами начался захват силой русского военного имущества. Попутно шло открытое, самое беззастенчивое и позорное его расхищение «союзными» румынскими войсками без всяких актов и оправдательных документов. При этом в средствах «союзники» не стеснялись. Отбирали насильственно». Характерно, что румынские власти вели себя двойственно: официально разрешали смешанным караулам осуществлять сбор и охрану русского имущества, а на практике попустительствовали действиям вопреки своим же официальным заявлениям. В некоторых случаях румынские власти чинили беззакония под видом исполнения распоряжений правительства Молдавской Республики. «Дело дошло до того, – отмечалось в рапорте, – что грубо и цинично нарушалась неприкосновенность оставшихся на своём посту русских представителей. Так, 26-го марта без всякого повода болгарской милицией с участием румынской команды были арестованы члены Всероссийского Земского союза, причем один из сотрудников был избит. При этом издевательства над русскими офицерами и солдатами порой принимали садистские формы». В рапорте особо подчеркивалось, что «хотя румынским властям было хорошо известно, что по политическим причинам значительной части нелояльных советской власти царских офицеров нельзя было появляться на родине без риска быть арестованным или даже лишиться жизни», тем не менее, только в течение апреля 1918 г. дважды румынские власти издавали приказы, запрещавшие пребывание бывших «союзников» на территории Бессарабии. В одном из приказов, приведенном в рапорте, предписывалось: «1. Все офицеры, военные чиновники, врачи и солдаты бывшей русской армии, не родившиеся в Бессарабии или до войны не проживавшие там, должны будут выехать за пределы Бессарабии к утру 10 апреля 1918 г. Все, кто не выполнит надлежащего распоряжения к указанному сроку, будут арестованы и высланы силой». (Показательно, что это распоряжение касалось даже зарегистрированных в местной полиции лиц). «2. Тем, кто не выехал в течение этого срока по политическим мотивам, можно будет выехать только в один город Бессарабии – Оргеев, расположенный вдали от железной дороги, и находиться здесь на положении как бы военнопленных, помещенных в концентрационный лагерь». «Так как насилия и издевательства над представителями великой русской армии, оказавшимися теперь в безвыходном положении, производятся вооруженной и организованной силой, – говорилось далее в рапорте, – то демобилизационная комиссия 6-ой армии выражает резкий протест в отношении целого ряда нарушений против личности и даже международных договоров, в частности Женевской конвенции
[92], и неприкосновенности почтовой корреспонденции. Демобилизационная комиссия 6-ой армии обращается к представителям иностранных держав в Яссах с огромной просьбой защитить представителей русской армии на территории Бессарабии и довести до сведения своих правительств о чинимых насилиях»
[93]. Суммировав подобные протестные заявления, демобилизационная комиссия 6-ой армии обратилась к российскому консулу в Яссах. Подобное обращение она адресовала и действовавшему тогда в Бессарабии органу молдавской государственной власти Сфатул Цэрий (Совет страны), находившемуся в Кишинёве, сообщив о фактах захвата имущества русской армии отдельными чиновниками молдавского правительства совместно с румынскими войсками. При этом, как особо подчеркивалось в рапорте, никакие оправдательные документы не выдавались
[94]. И подобные свидетельства не были единичными. Так, начальник распределительного пункта в г. Бендеры сообщал 5 мая председателю ликвидационной комиссии при Управлении военных сообщений Румынского фронта: «Распределительный пункт всё время исполнял свои обязанности и исправно нёс службу по сохранению имущества. Никакие эксцессы со стороны солдат и большевиков не нарушали порядка и не наносили ущерба»
[95]. Обстановка, однако, резко изменилось после ввода румынских войск в Бессарабию. Начиная с 20 января (2 февраля), как говорилось далее в донесении, после вступления на рассвете в город румын «распределительный пункт начал уничтожаться. Штатная команда убежала неизвестно куда. Бегут люди, захватив с собой скот, лошадей и обоз. Тем не менее, имущество пункта с помощью офицеров, писарей и оставшегося караула удалось сохранить». «В 12 часов 20 января, – информировал далее начальник пункта, – мне донесли, что на Павловской улице, где размещался околоток и вещевой цейхгауз вверенного мне пункта, румыны выставили караул. В 16 часов 21 января мне сообщили, что околоток грабит румынский караул. Осматриваю и устанавливаю факты хищения там вещей. Докладываю румынскому полковнику Мелеку, который приказывает своему адъютанту капитану Зенеску расследовать это дело. Однако к 22 января всё имущество околотка исчезает, хотя имущество цейхгауза, находящееся в том же дворе, по-видимому, к этому времени всё же уцелело, хотя замков на дверях и печатей на них нет»
[96]. Далее из донесения следует, что с 25 января (7 февраля) румыны начали растаскивать оставшееся имущество. «Объезжая занимаемые пунктом помещения, – сообщал начальник пункта, – я констатирую следующее: в канцелярии беспорядок, все бумаги перерыты, ящики с секретными документами взломаны, касса раскрыта (деньги ночью, согласно моему приказанию, кассиром были вынуты), и все дела смешаны в кучу и разорваны. В продуктовом цейхгаузе растаскивается всё: чай, сахар, зерно и прочие продукты. В вещевом цейхгаузе румынские солдаты и офицеры выносят обмундирование, сукно и прочие вещи»
[97]. Обращение к румынскому военному коменданту и молдавским властям не возымели никакого положительного действия. Румынский майор Изворану, прибывший к вещевому цейхгаузу, заявил, что «всё имущество принадлежит румынам». В ответ на настойчивое требование оформить прием имущества официально и составить акт Изворану повторил, что «всё принадлежит румынам и никакой расписки он… не даст». Составлять акты пришлось начальнику распределительного пункта и его подчиненным. Впоследствии эти документы – опись разграбленного румынами имущества, акт передачи имущества на хранение румынам, акт о разграблении румынами вещевого цейхгауза, акт о разграблении румынами продуктового цейхгауза, акт о разграблении румынами канцелярии, акт о разграблении румынами околотка, дознание об исчезновении кожи, рапорт об исчезнувшей муке, квитанции о сдаче румынами лошадей и повозок, дознание об убийстве румынами солдата Дмитрия Пименова – были приложены к донесению, отправленному русскому командованию
[98]. Аналогичные рапорты и акты, проливающие свет на судьбу русского имущества, разграбленного или переданного на хранение румынским властям, поступали в демобилизационное ведомство русского командования и из других румынских и бессарабских городов и населенных пунктов – Тирасполя, Кишинева, Бакэу, а также от различных ведомств: санитарного, интендантского, артиллерийского и др. Документально подтверждено, что были захвачены и опустошены склады Всероссийского союза городов, Российского общества Красного Креста в Измаиле, проданы с молотка 200 пароходов, буксиров, барж на Дунае, в руки румын попало 500 паровозов и более 7 тыс. вагонов, исчезли сбережения солдат, хранившиеся в полевых сберегательных кассах, и т. д. По неполным подсчетам материальный ущерб российской стороны, понесенный из-за бесчинств румын в период ликвидации Румынского фронта, превысил 1 млрд руб. золотом
[99]. Советское правительство потребовало прекращения издевательств над русскими солдатами на Румынском фронте и возвращения российского имущества, оставленного на территории Румынии, или его компенсации румынскими властями.
