15 июля 1924 г. работа Особой комиссии по разбору румынских ценностей была завершена. 20 июля 1924 г. ее председатель Шляпников сообщил об этом в Политбюро ЦК РКП(б).
Инвентаризация силами Особой комиссии длилась в течение года. Была проведена огромная работа. Несмотря на трудное для советского государства время государство выделило необходимые средства – более 25 тыс. руб. золотом. В работе комиссии в качестве экспертов принимали участие лучшие специалисты финансовых и научных учреждений, архивисты, искусствоведы, сотрудники музеев, Гохрана. Были предприняты все меры для сохранения румынских ценностей, картин, рукописей и другого имущества, оказавшегося в России в годы Первой мировой войны. Они ждали своего часа – возвращения на родину.
Глава 10
Национальные ценности начинают возвращаться в Румынию. Установление дипломатических отношений между Румынией и СССР. 1934–1935 гг
Международные условия, сложившиеся в конце 1920-х – начале 1930-х гг., способствовали установлению дипломатических отношений между СССР и Румынией. В 1924 г. Советский Союз был де-юре признан Великобританией, Францией, Италией. Хотя Румыния отказалась участвовать в Московской конференции по сокращению вооружений (2-12 декабря 1922 г.), если Россия не признает за ней Бессарабию, 5 декабря 1922 г. глава советской делегации М.М Литвинов, имея в виду Румынию, заявил на заседании Бюро конференции: «Россия отказывается от применения военной силы при разрешении могущих возникнуть споров. Одна из соседок на юго-западе России до сих пор оккупирует её землю, отказываясь даже вступить с Российским правительством в какие-либо переговоры для мирного разрешения территориальных споров. Тем не менее, Россия не приняла никаких мер и не предполагает принять меры для разрешения этого спора военной силой»
[397]. Вместе с тем советское правительство считало, что «отказ от применения войны не является отказом от прав на оккупированную Румынией территорию…» и отказом от возможности разрешить проблему мирным путем
[398].
Важным шагом в деле урегулирования советско-румынских отношений явилось подписание Румынией 9 февраля 1929 г. в Москве так называемого протокола Литвинова – соглашения о досрочном введении в действие пакта Келлога-Бриана от 27 августа 1928 г., предусматривавшего отказ от войны как инструмента национальной политики. Румыния попыталась представить Московский протокол как доказательство своей позиции, согласно которой «границы соответствующих государств следует считать установленными и обеспеченными новым протоколом». Советское правительство выступило против такого толкования соглашения румынской стороной и подтвердило свое прежнее отношение к нерешённому бессарабскому вопросу. Румыны вынуждены были признать, что «с подписанием протокола в Москве обе стороны отказываются от войны как средства разрешения вопроса о Бессарабии, но это не означает отказ от претензий разрешить проблему мирным путем»
[399].
Следующим шагом в поиске дипломатического решения спорного вопроса стала инициатива СССР, предпринятая в конце июня 1933 г. по ходу Мировой экономической конференции в Лондоне. Советская делегация предложила странам-соседям обсудить вопрос об определении агрессии. Результатом стало подписание 3–5 июля 1933 г. Лондонских конвенций между СССР, Эстонией, Латвией, Польшей, Литвой, Румынией, Турцией, Ираном и Афганистаном, причем конвенция была объявлена открытой, чем впоследствии воспользовалась Финляндия. Советский Союз выразил согласие рассматривать территорию государства, подписавшего конвенцию, как территорию, на которой данное государство осуществляет свою власть
[400]. Однако это не означало признания Бессарабии за Румынией. Бессарабский вопрос по-прежнему оставался камнем преткновения в межгосударственных отношениях. Вместе с тем, советская сторона выразила готовность пойти на уступки. 6 декабря посол СССР в Турции Я.З. Суриц в беседе с румынским посланником И. Карпом заявил, что советское правительство расположено вступить в переговоры с Румынией для нормализации отношений между обеими странами и что оно рассматривает бессарабский вопрос как не представляющий никакой срочности и, следовательно, не являющийся препятствием для подобной нормализации, имея возможность оставаться открытым
[401]. 27 июня 1934 г. в письме советскому послу в Италии В.П. Потёмкину занявший к тому времени пост наркома иностранных дел М.М. Литвинов, объясняя позицию советского правительства относительно Бессарабии, писал: «При переговорах о восстановлении дипломатических отношений [министр иностранных дел] Титулеску требовал обещания, что бессарабский вопрос никогда не будет поднят дипломатическим путём, что было бы равносильно окончательному признанию нами аннексии Бессарабии. Со своей стороны, я предлагал сделать оговорку относительно спорных вопросов, остающимися открытыми. Сошлись мы на том, чтобы не делать никаких оговорок и не давать никаких обещаний друг другу относительно Бессарабии» 1. Таким образом, вопрос о Бессарабии оставался открытым и был вынесен за рамки переговоров о восстановлении дипломатических отношений.
Неурегулированность советско-румынских отношений являлась также тормозом для развития отношений СССР с другими странами, в частности, с Чехословакией и Югославией – союзницами Румынии по Малой Антанте. 7 июня 1934 г. Николае Титулеску, находившийся в Женеве на международной конференции по разоружению (1932–1934 гг.), направил в МИД Румынии письмо, в котором излагал содержание Памятной записки, полученной от Президента Чехословакии Эдварда Бенеша. Бенеш отмечал, что, «принимая во внимание международные события, которые будут происходить в течение ближайших месяцев в связи с переговорами между Францией и Россией, в свете переговоров, которые идут на Конференции по разоружению, и в связи с возможным вступлением России в Лигу Наций, принимая во внимание особенно, что региональные договоры между Францией, Россией, Германией и Польшей будут предметом переговоров и что эти переговоры жизненно касаются Чехословакии, чехословацкое правительство не может откладывать нормализацию своих отношений с Россией». Бенеш просил также «освободить его от необходимости ожидать момента, когда эта нормализация могла бы быть предпринята всеми (Имелись в виду страны – члены Малой Антанты – Т.П.)»
[402]
[403]. Желая ускорить нормализацию отношений между СССР и Румынией, Президент Чехословакии предложил стать посредником в переговорах о заключении между ними мирного договора. В силу важности этого вопроса Бенеш просил Титулеску срочно передать записку румынскому монарху Каролю II и премьер-министру Георге Тэтэреску.
