— Прекрати, скотина, прекрати! Я все расскажу Генри, отпусти!
— А вот я Генри ничего рассказывать не стану, я просто отрежу тебе твой отросток, мерзкий Вильям.
Становится легче, сверху уже не давит и никто не трогает, а мне хочется плакать. Слышу удары, стон, мат. Приподнявшись на локтях, смотрю на то, как мушкетер бьет ковбоя.
Нет, не о таком спасителе я мечтала, но рада и ему.
*10*
— Вали, и чтоб я тебя не видел.
Снова грохот, стоны Вильяма. Не то чтобы я рада своему спасителю, но сейчас я вообще не понимаю, как так этот хиляк мог со мной справиться?
— Испугалась?
Мушкетер, он же Райли — старший из троих племянников Генри Томаса, смотрит на меня, в глазах немного волнения, но все равно на лице пакостная наглая улыбка.
— Нет.
— Даже так?
— Это у нас с Вильямом такие сексуальные игры. Я сначала трахаюсь с другими, он узнает и ревнует, его это возбуждает. Я ведь именно такая, как ты подумал.
Все еще лежу на кровати, но одернула юбку, стараюсь выглядеть расслабленной и не показать волнение. Я не дам этому напыщенному индюку даже думать, что он такой великий спаситель.
Господи, я сегодня самая глупая и дурная девушка на свете.
Естественно, он подумал, что я именно такая, то есть распущенная и развратная давалка, как выражается Стеф. Именно это подумал бы любой человек, увидев меня сидящей сверху на члене одного парня, когда при этом второй наяривал себе стояк.
Да к черту его.
Пусть думает что хочет.
— Спасибо, — встаю, поправляю платье, придется вновь надевать новые трусики, я с этой семейкой так разорюсь на хорошее белье.
— И это все?
— А что ты еще хотел? И да, я Николь, та самая пышка, дочь новой жены вашего дядюшки.
— Я догадался.
— Молодец, а теперь можешь идти, тебя наверняка заждались.
— В Америке все девчонки такие наглые и дерзкие?
— А в Англии все такие самоуверенные и напыщенные?
Мы стоим в трех шагах друг от друга, теперь я понимаю Маркуса, который хотел бы замутить с этим парнем. Райли и правда красавчик, но не смазливый и молодой, как Тони, а уже мужественный молодой мужчина.
Темные волосы, густые черные ресницы, красивый разрез глаз. Синие? Точно, они у него синие. Прямой нос, волевой подбородок, недельная щетина.
Да, Арамис из него стопроцентный, так и слышу, как разбиваются девичьи сердца, а их осколки скрипят под подошвой его дорогих туфель.
— Нет, только я такой.
— Заметно.
Не получается себя контролировать рядом с ним. Дыхание сбивается, нервно облизываю губы, а Райли теперь смотрит на то, как высоко вздымается моя грудь, и медленно подходит ближе.
— Что тебе еще заметно, дерзкая Белоснежка из Америки?
— Что тебе пора уходить.
— Ты меня гонишь?
— Да.
— А разве спасителю не полагается награда?
Райли совсем близко, а я прижата спиной к двери ванной, он поднимает руку, проводит костяшками пальцев по щеке, вниз по шее, груди. По коже бегут мурашки, а мои легкие заполняет его аромат. Неужели я на самом деле такая падкая на мужчин нимфоманка?
— Ты на самом деле похожа на Белоснежку из сказки, белая кожа, темные волосы, яркие губы, пышная и такая манящая грудь.
— Странная у тебя сказка.
— Да, немного эротическая.
Его касания такие нежные, едва уловимые, пальцы продолжают скользить по коже. Я неосознанно льну к нему, словно хочу быть под защитой этого сильного мужчины.
Мои губы приоткрываются, а я закрываю глаза. Теплое дыхание, он ласкает меня, а затем наши губы соприкасаются.
Вот именно так он и соблазняет девушек: томным голосом, пристальным взглядом, прикосновением, губами. Из груди вырывается стон, хочу большего, приоткрываю губы.
Райли слегка сжимает мою грудь, безошибочно находя затвердевший и такой чувствительный сосок, нежно выкручивая его, заставляет мою киску сжаться. Это было подобно невыносимой пытке, Райли нежно сосет мои губы, лаская их языком, прижимая меня к двери. А я таю в его руках.
Шнуровка корсета ослабевает, совсем немного — и грудь вывалится наружу. Еще несколько минут — меня разденет старший из братьев и поимеет на моей кровати.
— Стой, стой, подожди.
— Чего ждать, малышка? Покажи мне своих девочек, я поласкаю их языком. Черт, какие они у тебя сладенькие.
— Нет, нет, перестань.
Я сопротивляюсь, но так неубедительно. Сама льну к нему, голова идет кругом, губы Райли покрывают поцелуями шею, язык скользит вниз, и вот он уже мнет обе обнаженные груди, сосет и облизывает поочередно соски.
— Такая нежная девочка и все еще голодная.
Цепляюсь за его одежду, не в силах оттолкнуть, а наоборот, притягиваю к себе, подставляя грудь для поцелуев.
Я падшая, аморальная, развратная девица. Головой понимаю, что порядочные девушки так себя не ведут, но тело просит ласки, требует разрядки. А руки этого наглого мушкетера уже задирают подол платья, а на мне — порванные Вильямом трусики.
— Давай все это снимем, нам ведь не нужна сейчас одежда?
И как я так быстро сдалась?
Всем троим братьям.
Что в них такого загадочного?
Во рту пересохло, в груди полыхает пожар, а я сейчас сама начну срывать с себя одежду под натиском этого бабника.
– Нет, нет… подожди… Райли… нет.
— Твое «нет» звучит как «да».
— Нет, постой, Райли. Нет, я сказала.
Пытаюсь оттолкнуть его от себя, но упираюсь лишь в литые мышцы.
— Тихо, тихо, малышка, тихо. Я не сделаю тебе больно, тебе будет только хорошо, обещаю.
— Но…
Его тихий голос и тон подкупают, это сопротивляется мой разум, понимая, что я поступаю неправильно. Но кому вообще нужны мои правильные поступки? Мне восемнадцать, самый прекрасный возраст делать необдуманные вещи, о которых первое время можно сожалеть, а всю остальную жизнь — вспоминать.
Пол взглядом синих глаз Райли, которые я вижу даже в полумраке комнаты, мое сопротивление рушится. Да и пусть он после меня побежит к той медсестричке, зато эту новогоднюю ночь я буду с самым красивым парнем вечеринки.
А как Новый год встретишь, так он и пройдет.
Сама снимаю с себя платье, путаясь в завязках и подоле, пальцы немного трясутся, голова идет кругом. Теперь я практически голая, лишь в одних черных чулках и туфлях. И я ничуть не стесняюсь своей фигуры, потому что вижу во взгляде Райли похоть и страсть.
