Сердце билось о грудную клетку с таким грохотом, что Соня совершенно ничего не слышала. В ожидании время тянулось как резиновое. Под теплым пледом было страшно жарко и душно, пот струился по Сониному лицу и разъедал глаза. Она полностью утратила ориентацию во времени и не могла сообразить, сколько прошло – десять минут или десять часов.
Наконец дверь ванной комнаты тихонько скрипнула, и волна свежего воздуха добралась до распаренного Сониного лица. Кто-то, кто бы это ни был, разглядывал ванную комнату и не спешил уходить.
Дикий ужас просто сковал Сонино тело. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Затем дверь снова тихонечко скрипнула и закрылась.
Через мгновение хлопнула входная дверь. Соня все еще сидела неподвижно, не в силах поверить в происходящее.
Прошло еще полчаса, прежде чем она решилась наконец выбраться из ванной комнаты.
Соня медленно, словно идя по минному полю, дошла до комнаты и остановилась в дверях.
Все было как всегда. Никаких разбросанных вещей и следов пребывания чужого. Даже ничего не украли.
«Значит, это были не воры. Тогда что им было нужно?»
Ответ напрашивался сам собой.
Только не «что», а «кто». Незваным гостям зачем-то понадобилась она, собственной персоной.
Соня поднялась и решительно направилась в коридор. На полу все еще валялась разбитая, казалось, вечность назад ваза. Однако часть осколков была кем-то раздавлена.
«Как же он открыл дверь?»
Соня точно помнила, что захлопнула дверь на защелку и закрыла на нижний замок.
«Предположим, защелку он, – она подумала о странном госте, – открыть мог простой отмычкой. Но с замком пришлось бы повозиться. Значит, на нем должны остаться какие-нибудь следы».
Соня открыла входную дверь и внимательно начала рассматривать нижний замок. Никаких царапин или вмятин не было, не повреждена была и обивка вокруг замка.
«Итак, – подытожила Соня, – у него был ключ от моей квартиры».
Сейчас ей стало по-настоящему страшно.
«И что я теперь должна делать?»
Голова страшно болела, и непрерывно шумело в ушах.
Она осторожно переступила через битое стекло и направилась на кухню. Взяла со стола горсть таблеток и разжевала, совершенно не ощущая чудовищную горечь во рту.
«Надо где-то отсидеться, дома сейчас опасно. Подождать, пока я выздоровлю, а уж потом все проанализировать и решить, что делать дальше».
Соня взяла телефон и не задумываясь набрала Иркин номер.
«В конце концов, у нее двухкомнатная квартира, живет одна, тем более что последний месяц она чуть ли не каждую ночь ночевала у меня. Ирка мне просто обязана отплатить тем же».
Трубку долго не брали, и Соня испуганно взглянула на часы – семь утра.
«Сегодня же выходной! Она, конечно, еще спит, а телефон отключен. Значит, придется приехать без звонка. Сама-то Ирка никогда не предупреждает о своем приходе».
Соня умылась, почистила зубы и достала с антресолей большую спортивную сумку.
«Черт его знает, когда я вернусь домой».
Быстро, словно за ней кто-то гонится, она начала сбрасывать в сумку теплые вещи, белье, лекарства и все свои документы.
Немного подумав, залезла на шкаф и вытащила из альбома фотографию, на которой они были вместе с Кириллом.
«Ну вот и все».
Соня обвела прощальным взглядом комнату.
«Я скоро вернусь», – сказала она плюшевой обезьянке, висевшей на зеркале в прихожей.
Про повестку в полицию, лежавшую на кухне, она так и не вспомнила.
Когда темнота рассеялась, Денисов увидел, что находится в большой светлой комнате. Потолок и стены были красиво отделаны темным деревом, а рядом в камине потрескивал огонь. Повернув голову, он увидел жену, которая спала, положив под голову руку, на медвежьей шкуре около камина.
Осторожно, стараясь не шуметь, он подошел к ней и опустился рядом.
Мышка тихо сопела, по-детски приоткрыв рот. Сюда, в Кран-Монтаны, небольшой городок в самом сердце Швейцарских Альп, они приехали рано утром. Супруги Денисовы решили провести медовый месяц среди величественных гор, прозрачного неба и чарующего, ослепительно-белого снега. Внезапно сердце неприятно заныло, и он снова начал прокручивать в уме недавние события…
За весь трехчасовой перелет от Москвы до Женевы Денисов мирно проспал лишь первые полчаса, а вот жена так и не сомкнула глаз.
Во время взлета она словно ребенок припала к иллюминатору, через секунду толкая Денисова в бок.
– Посмотри, какая красотища!
Из Москвы самолет отбывал ночью и теперь за бортом набирающего высоту лайнера переливалась всеми цветами радуги, пленяла и очаровывала ночная Москва.
Вскоре они поднялись выше кучевых, плотных облаков, и земля пропала из виду. Жена тихонько вздохнула и повернулась к Денисову. Но тот уже крепко спал.
Мышке спать не хотелось совершенно, она все еще пребывала в радостной эйфории, как от прошедшей свадьбы, так и от предстоящего медового месяца.
Через какое-то время самолет здорово тряхнуло, и Денисов открыл глаза. Спросонья он не сразу сообразил, что жены рядом нет, и машинально протянул руку вправо. К его удивлению, кресло оказалось пустым.
«В туалет она, что ли, ушла?» – внезапно разволновавшись, подумал Денисов.
Как на иголках, подождал пару минут, потом поднялся с кресла и направился в сторону ближайшей уборной. Однако, не пройдя и двух шагов, он услышал оживленный голос Мышки.
Судорожно повернув голову, он увидел ее сидящей рядом со смазливым брюнетом в бордовом свитере. Жена смеялась, запрокинув голову, а этот хмырь что-то шептал ей прямо в ухо.
Ревность ослепила Денисова, в два прыжка добравшись до кресла, на котором она сидела, он грубо схватил ее за предплечье:
– Что ты тут делаешь?
Мышка вздрогнула и подняла на него прекрасные глаза, полные искреннего удивления.
– Дорогой? Ты уже проснулся?
– А ты рассчитывала, что я просплю дольше? – От гнева Денисов не соображал, что говорит. – Я что, испортил тебе планы на вечер, пардон, на ночь?
Жена сильно побледнела и испуганно произнесла:
– Что ты говоришь? Я встретила здесь Славу. – Она кивнула в сторону напряженно молчавшего брюнета. – Он мой бывший одногруппник.
– Что за одногруппник?! – Денисов никак не мог успокоиться.
– Мы учились вместе в институте. – Голос смазливого друга юности оказался на удивление очень приятным. – Логинов Слава! – И он протянул Денисову руку.
Денисов вяло пожал протянутую руку, с раздражением отметив, что рука у «Логинова Славы» твердая и сильная.
