Ольга молча пожала плечами.
– Что с глазками? – наконец подала голос перепуганная Оксана.
– По-моему, ничего страшного, – успокоила ее девушка. – Небольшой ожог роговицы. Все пройдет.
Машина через полчаса притормозила около большого, уютного дома, выкрашенного в нежно-зеленый цвет.
– Приехали. – Шофер обернулся и пристально посмотрел на Ольгу: – Так вы мать Пашки?
– Так точно. – Ольга первая выпрыгнула из машины и побежала в дом. – Мама! Скорее! К тебе больную девочку привезли!
Когда через два часа все необходимое уже было сделано и Ксюша наконец задремала, предварительно выпив чаю с мятой, Ирина Васильевна принесла Оксане стакан с настойкой валерианы.
– На выпей, тебя все еще колотит.
Оксана послушно пригубила и повернулась к сидевшей на диване Ольге.
– Не знаю, как вас и благодарить!
– Глупости! – отмахнулась та. – Давай перейдем на «ты». Тебе сколько лет?
– Двадцать шесть.
– А маме тридцать один год, – вставил свое слово крутившийся рядом Пашка, – значит, она тебя старше!
– Точно. – Ольга погладила по голове сына: – Ты не кричи, Ксюша спит.
Паша послушно умолк и залез к матери на колени. Как ни была расстроена Оксана, от нее не ускользнуло то, что ребенок сильно скучает по матери, да и сама Ольга, похоже, не по своей воле держит сына здесь.
«У каждого свои заморочки!» – вздохнула Оксана.
– У тебя есть где жить в Москве? – неожиданно спросила Ольга, окидывая ее тяжелым взглядом.
– Нет.
– Так куда же ты ребенка потащила?
– Мне некому ее оставить. – Оксана начала быстро оправдываться. – А в Москву меня пригласили на работу, я думала, что сниму там квартиру.
– Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
– Нет.
– Можете пока у меня пожить, – предложила Ирина Васильевна. – Я много не возьму, а до столицы всего три часа на электричке. Я могу и с Ксюшей посидеть, когда надо.
Оксана неожиданно громко всхлипнула.
– Спасибо вам за все. – Слезы уже ручьем бежали по ее лицу. – Спасибо.
– Да не за что. – Ольга бережно сняла с колен сына и поднялась. – Мы ведь не звери! Ну, мне пора! Итак, только к вечеру доберусь до дома!
Пашка испуганно замер, а потом, шумно всхлипывая, убежал из комнаты.
Оксана неловко потупила глаза, ей было жутко неудобно, что она стала невольной свидетельницей каких-то сугубо личных семейных дел.
– Ну, ничего, ничего, – успокаивая то ли себя, то ли Ольгу, пробормотала Ирина Васильевна. – Он скоро отойдет! Собирайся, дочка!
Ольга подошла к Оксане и протянула ей руку.
– Ну, счастливо! Через неделю свидимся, даст бог! Первая электричка на Москву в четыре сорок пять, завтра на ней и езжай! Пока, мама! – Ольга чмокнула мать в щеку и слишком быстро выбежала из комнаты.
Ирина Васильевна подошла к окну и помахала дочери рукой.
Когда пятнистая шубка Ольги скрылась из виду, женщина тяжело отошла от окна и опустилась на табурет.
– Ненавижу этого негодяя! Совсем Пашку затюкал!
Оксана удивленно подняла на нее глаза, и Ирина Васильевна, радостная от того, что теперь есть с кем разделить свою боль и выплеснуть все так давно копившееся в душе, запричитала:
– Да Ольгин муж, ирод! Сын ему родной, видите ли, мешает! Дочка у меня тихоня. С детства со своим Алексеем знакома, никто, говорит, мне, мама, кроме него, не нужен! А как же сын-то? Это разве можно так? При живых родителях у бабки растет?
Женщина покачала головой и всплеснула руками.
– Ты плачешь-то чего? Оксана?
– Устала я, Ирина Васильевна! Жутко устала! Нет у нас с Ксюшей никого. Отец ее ушел к молоденькой, а мать моя совсем свихнулась на почве мужиков. На работу устроиться не могу, и как дальше жить, не знаю.
Оксана, вытирая рукавом слезы, принялась рассказывать практически незнакомому человеку всю свою жизнь.
Уже давно стемнело, а две женщины продолжали делиться друг с другом своими бедами.
Пашка неслышно вошел в комнату и лег на диванчик. Он с интересом слушал, как баба Ира рассказывает незнакомой тете про папу и про маму, и про него. Он много не понял, но запомнил только одно – почему-то он, Пашка, совершенно не нужен отцу.
«Значит, и ты нам не нужен», – с горечью подумал мальчик.
– Баба!
– Ой! – Ирина Васильевна подпрыгнула на месте. – Ты здесь давно сидишь? Что слушал?
– Баба! – Пашка подошел к ней поближе. – А маме я нужен?
– Что ты, деточка! – Женщина прижала к себе ребенка. – Она тебя очень любит!
– Тогда почему меня с собой не берет?
Напряженную тишину, повисшую после вопроса Паши, разрушил тихий голосок Ксюши:
– Не может, наверное! Мама всегда любит своего ребенка! Правда, мама?
Ксюша стояла в дверях комнаты и щурила припухшие глазки.
– Я проснулась, слышу, вы все здесь!
Оксана подошла к дочери и нежно ее обняла.
– Правда, солнышко! Мама всегда любит свое дитя!
«Господи, как она заблуждается!» – подумала она, вспомнив собственную мать.
– Ты, Паша, даже не сомневайся!
Соня проснулась от резкого телефонного звонка и еле разлепила глаза.
– Денис!
В комнате никого не было, и Соня сунула тяжелую голову под подушку. Трель не прекращалась, кто-то настойчиво набирал их домашний номер телефона.
– Денис!
Соня поднялась на ноги и медленно побрела на кухню, голова раскалывалась.
– Алло! – Она одной рукой прижала телефон к уху, а другой взяла лежащую на столе записку.
«Солнышко! Я ушел за лекарствами и фруктами. Врач будет около трех. Я скоро. Люблю. Денис».
Соня машинально подняла глаза на висевшие на стене «ходики» – полтретьего. В трубке что-то настойчиво повторял писклявый женский голос.
– Алло? Вы поняли?
– Что? – Соня наконец проснулась окончательно. – С кем я разговариваю?
– Я Нина, племянница Натальи Владимировны. Она вам оставила какое-то письмо. Я сейчас только что от нотариуса. Приезжайте немедленно.
– Какая Нина? – Соня совершенно растерялась. – Что за письмо? Объясните наконец по-человечески!
– Господи! – Девушка запищала так пронзительно, что у Сони заложило ухо. – Письмо для вас!!! У нотариуса! Не знаю я, о чем оно! Приезжайте!
– Куда? – спросила Соня только для того, чтобы остановить весь этот словесный поток.
