– А ты одна не могла бы? Я что-то неважно себя чувствую. Наверное, простудился, пока мы домой добирались.
Олег сделал ударение на слове «домой», как бы давая понять, что теперь им уже торопиться некуда, и они еще все успеют. К огромному его удивлению, Тютнева его намек поняла и, счастливо улыбнувшись, отправилась домываться одна.
А мужчина блаженно растянулся на диване и закрыл глаза – теперь он смаковал каждую секунду, проведенную в одиночестве.
«Как я раньше не понимал, какое это счастье жить одному?» – подумал Олег, тревожно прислушиваясь к звукам из ванной.
Ирка вернулась в приподнятом настроении и, естественно, моментально забыв про данное обещание убрать свои вещи, принялась делать педикюр прямо на глазах у изумленного Олега.
– Я пойду в спальню, – простонал он, в отчаянии закатывая глаза. – Что-то у меня голова раскалывается.
– Конечно, мой котик. – Тютнева оторвалась от увлекательного занятия. – Я только подстригу ногти и приду к тебе.
– Не торопись! – в ужасе крикнул Олег. – А то порежешься, – опомнившись, добавил он, уже гораздо спокойнее.
Шатаясь и чувствуя приступ самой настоящей дурноты, он добрел до огромной постели и повалился навзничь. И тут же с громким воем вскочил на ноги – ему показалось, что он угодил в змеиное гнездо – что-то с ужасающим шипением поползло прямо на него.
Олег в панике отпрыгнул на полметра назад и затаил дыхание – прямо посреди нежно-голубого покрывала лежал наполовину выдавленный тюбик с какой-то черной гадостью, которая, тихо шипя, медленно выползала на постель.
– Ира!!! Господи! Что это?
Тютнева появилась в дверном проеме на одной ноге, вторая была согнута в колене, она только что покрыла на ней ногти ярко-зеленым лаком.
– Что, мой котик?
Олег молча кивнул в сторону загадочной массы, теперь уже почти полностью вылезшей из тюбика.
– Ах это! – Ирка громко рассмеялась. – Это глина. Специальная косметическая глина для лица. Я ее сегодня утром накладывала. Ты разве не помнишь? – Она удивленно приподняла тщательно выщипанные бесформенные брови. – Наверное, я забыла ее убрать с постели, а ты что, лег на тюбик?
– А закрыть его ты тоже забыла? – сатанея, прохрипел Олег.
– Наверное, – беззаботно отмахнулась Ирка и скрылась в дверях.
Олег с отчаянием схватил голубое, безнадежно испорченное покрывало и сдернул его с постели. Затем, проклиная тот день, когда он согласился на эту авантюру, мужчина бросился лицом в подушки и затих. Ему хотелось плакать.
Она была совершенно, до неприличия счастлива. Оксана казалась себе молодой, даже юной и безумно богатой – она заходила в попадавшиеся ей по дороге магазины и покупала все, что понравится – огромного рыжего зайца для Ксюши, машинку на батарейках с сиреной для Пашки, теплый пуховый платок для Ирины Васильевны.
Аванса, который ей выдали на новой работе, хватало на все. И даже еще осталась уйма денег.
Оксана счастливо рассмеялась и завернула в «Гастроном». Наконец она смогла позволить себе почти все, не считая каждую копейку.
Накупив всякой всячины, она еле-еле доехала до вокзала и погрузилась в электричку.
В Васильевку Оксана добралась уже поздно вечером и, идя по темным безлюдным улицам, тихонько напевала веселый мотив. Легкий ветерок небрежно бросал ей в лицо пушистые снежинки, которые, кружась, переливались всеми цветами радуги в свете единственного горящего фонаря.
На улице стояла сказочная тишина, и на мгновение девушке показалось, что она очутилась в своем детстве.
Дойдя до уютного нежно-зеленого домика Ирины Васильевны, Оксана невольно замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась. Странное дело, всего за одни сутки этот дом ей стал ближе и дороже, чем свой собственный, в родном городе. Да и к Ирине Васильевне Оксана испытывала гораздо больше теплоты, чем к родной матери. Она отчетливо поняла, что отсюда никуда больше не уедет – не нужна ей эта квартира в Москве, завтра же надо будет вернуть ключи. Ведь там Оксана будет опять одна, а здесь ее всегда ждут.
«Летом в Васильевке, наверное, очень красиво. Цветы. Зелень. Сирень. Я так люблю сирень». Девушка счастливо улыбнулась и отворила калитку.
Не успела она еще войти в дом, как на крыльцо высыпали все его обитатели.
– Мама! – радостно завизжала Ксюша, подпрыгивая на месте.
На девочку была накинута старая шаль, и теперь Ирина Васильевна зябко поводила плечами.
– Ну как? Оксана? Ну? – Женщина заметно волновалась.
Дочка подняла страшный галдеж.
Один только Паша молча сбежал с крыльца и взял из рук Оксаны тяжелый пакет.
– Пошли домой, – улыбнулся мальчик. – Мы так тебя ждали.
Чаепитие затянулось далеко за полночь, и Оксана в сотый раз рассказывала домочадцам о новой работе.
– Деньги за проживание я пока не возьму. – Ирина Васильевна вернула протянутую Оксаной купюру. – Вот когда получишь всю зарплату, тогда и отдашь. И не спорь, тебе еще самой одеться надо. Извини, но ходишь ты черт-те в чем.
Ирина Васильевна поднялась из-за стола и подошла к шкафу.
– На, пока Ольгину шубу поноси. Она мне ее купила, а я все равно не ношу. Новая совсем, из каракуля.
Не успела Оксана и рта раскрыть, как на ее плечах оказалась безумно красивая серая шубка.
– Спасибо! У меня никогда ничего подобного не было!
– Не за что! Когда себе купишь, вернешь эту. – Ирина Васильевна начала убирать посуду со стола. – Давай спать, а то ребята уже клюют носом.
Ксюша, совершенно объевшись апельсинами, лежала в обнимку с новым зайцем и сонно щурила глазки. Пашка же, наоборот, бодро доедал третий кусок торта с кремом и спать не собирался совсем. Рядом с ним стояла новая машинка.
Еле-еле успокоив малышей и разведя их по кроватям, Оксана устало опустилась на диван и закрыла глаза.
Этот длинный, чудовищно длинный день, похоже, стал самым счастливым днем в ее жизни. Не считая, конечно, дня рождения Ксюши.
Оксана уже почти спала, когда за стеной осторожно звякнула посуда – Ирина Васильевна заканчивала свои хлопоты на кухне. Девушка спокойно вздохнула и крепко заснула – так хорошо ей уже давно не было.
Проснулась Оксана среди ночи от неимоверной тяжести в груди. Она попыталась сделать глубокий вздох, но не смогла, а только сильно раскашлялась.
Оксана открыла глаза и в первое мгновение не поняла, что происходит. За окном стояла глубокая безлунная ночь и вокруг совершенно ничего не было видно. Густой едкий дым наполнял комнату, не давая вздохнуть, из глаз тут же потекли слезы.
– Господи, Ксюша, – пробормотала Оксана и, давясь кашлем, на ощупь, стала прокрадываться к детской кровати.
