— Над землей бушуют травы, — начал Штык нейтральную отдыхательную.
— Облака плывут, как павы, — мягким голосом к его хрипловатому присоединилась Альбина.
Теперь, пока Савы не было, никто не мешал им смотреть друг на друга.
— А одно, вон то, что справа, это я, это я, это я… И мне не надо сла-авы, - пел чистый голос Али.
И на какой-то миг Леха даже поверил, что ей действительно не нужно славы. И даже СанСаныч Тяжелков ей не нужен, а только он, Леха Маркелов. Вот как влияет алкоголь на неокрепшие умы!
— Ничего уже не надо… — тянулась простая, как три копейки, мелодия. - Мне и тем, плывущим рядом. Нам бы жить — и вся награда...
Было в этом что-то интимное — петь на два голоса, глядя в глаза друг другу. Вовочка шмыгнул и украдкой вытер слезу, краем глаза заметил Алексей.
— …Мимо слёз, улыбок мимо облака плывут над миром, — чисто выводила поверху Альбина. — Войско их не поредело...
— А ну, подвиньтесь, молодежь, — влез на свое место довольный Сава, разрушая всю романтику момента. — Кому обновить?
Гитара, мясо, звезды и водка окончательно расслабили компанию. Даже Леху, хотя он почти не пил, поскольку на службе. Но ему тоже захорошело. Достаточно, чтобы травить анекдоты и армейские байки. Народ за костром тусовался, как колода гадальных карт. Кто-то приходил, кто-то уходил, перемещаясь к столу и палаткам. В какой момент Леха заметил, что Альбины слишком долго нет? На бревне, словно сторожа место, стояла ее сумочка. А самой Али не было.
Может, Леха всё же позволил себе больше, чем «почти не». Но тут протрезвел, словно после ведра ледяной воды.
У костра сидели Зубковы, Леха и сумка.
Куда она уперлась, эта «Мисс тридцать три неприятности для олигарха»?
— Альбина не говорила, куда ушла? — спросил Маркелов у засоловевшей Белочки.
— Да куда она может уйти с подводной-то лодки? — в полный голос заржал Сава. — Или… ик, — отлить, или поспать. Вариантов-то!..
Если бы речь шла о ком-то другом, Леха бы согласился. Но это же Аля Яницкая! Эта среди ночи могла в лес по ягоды пойти и шишкой в лоб получить. Заодно и мишку встретить. Лапу ему оторвать, на пол уронить. Или наоборот. Ленивицу же свою она бросила на импровизированной скамейке?
Леха подхватил сумочку и отправился на поиски. Первым делом он проверил палатки: ту, где лежали ее вещи, и туалетную. Потом остальные. Везде было пусто. На душе́ становилось всё тревожнее.
И где ее искать? И как?
— Аля! — крикнул он.
Но ответил ему лишь взрыв хохота у костра.
Алексей прислушался. Ночная жизнь угукала и звенела. Ему послышался треск веток, и он поспешил на звук.
Чем дальше он шел, тем отчетливее слышались шаги, скорее женские. Маркелов ускорился и практически врезался в Евгению.
— Ой! — испугалась она и принялась приглаживать волосы. И перестегивать криво застегнутую рубашку.
Хо-хо! А Женечка не такой уж синий чулок, как пытается изобразить.
— Женя, вы Яницкую не видели? Она сумку у костра забыла, — выдал Штык «домашнюю» заготовку.
— Давайте я в палатку занесу, — предложила бухгатерша. — Всё равно к себе иду.
Ну да, программа минимум выполнена, теперь можно и поспать.
— Ничего страшного, я донесу, мне не тяжело, — уверил Леха.
— Ну как знаете. Вы давно ее ищете? Может, она уже сама вернулась? Спокойной ночи!
Ничего себе «спокойной»… Побродив еще, Штык вернулся в лагерь. Удивительно, но Аля действительно была у костра. С Зубковым.
— …Так сколько вы хотите? — спрашивал он.
— Савелий И-Иванович. — Отчество далось Яницкой не с первого раза из-за сдерживаемого зевка, — я п-понимаю, что если я скажу, что «не такая», вы не поверите, — она улыбалась. — Но я — не такая!
И всё же зевнула.
— Да ладно! — Он жестко улыбнулся. Удивительно, насколько трезво ему удавалось говорить, учитывая количество выпитого. — Вы все такие. Вопрос только в цене.
Аля кивнула:
— В цене. Только у вас нет того, чем вы могли бы распал… — она широко зевнула, — …титься.
И встала.
— Чего это у меня нет? — язвительно спросил Зубков.
— Совести у вас нет. И сердца, — она поднялась, похлопала собеседника по плечу и пошла.
— А у Тяжелкова есть? — бросил тот ей в спину.
— А у СанСаныча есть.
Она кивнула, хотя Зубков не мог этого видеть, еще раз широко зевнула и пошла в сторону палаток.
Прямо на Алексея.
Секунд двадцать ему потребовалось, чтобы сделать выбор: Зубкову в морду дать или Яницкую проводить. Собственно, выбор сделала Аля, когда, слегка пошатываясь, к нему подошла.
— Пошли? — сказала она.
— Альбина, вы совсем не умеете пить! — попенял Леха, придерживая споткнувшуюся прямо возле него девушку.
— Ты, — пьяно ответила она, пялясь ему в глаза.
— А я — умею.
— Я — ты.
— Альбина, у вас все нормально? Белочку поймали?
— Белочка — Соня. А я — Аля. И «ты».
— Предлагаете выпить на брудершафт? — отшутился Штык.
— Да-давайте, — согласилась блогерша. — Только если я еще… выпью… меня вырвет.
— Не слишком вдохновляюще звучит… для брудершафта.
— Идем спать? — предложила взамен Аля.
— Идем.
Что там идти было до палаток?
Они остановились у крайней левой.
Леха сунул ей в руки сумочку.
Она взяла. И подняла глаза.
— Не оставляй меня, пожалуйста, — совсем жалобно попросила она.
— Я же здесь, — возразил Леха, сердце которого сжалось. Сильно-сильно.
— Останься со мной.
— Аля, вам спать пора.
— Тебе.
— И мне тоже.
— Ты п-понял! — она ткнула Маркелова пальцев под ребра. Щекотно. — Пошли к тебе!
Штык почувствовал, как у него похолодели пальцы.
— Аля, вы слишком много выпили.
— Ты.
— Аля, ты слишком много выпила.
— Я не хочу спать одна!
— Я сплю с Кириллом!
Яницкая потянулась к нему и прошептала на ухо:
— Я совершенно уверена: он натурал!
— Аля!
— Пошли спать!
Она плюхнулась на пятую точку возле его палатки, сунула внутрь сумку и стала развязывать шнурки. Но они почему-то не поддавались. Леха опустился на корточки. В армию идут или умные, или сильные. Он просто стянул кроссовки блогерши, не развязывая.
