То, что Яр вздумал вести себя, как отец, Янку разозлило. Потому что какой же он, нахер, отец, если ебёт её сам и подкладывает другим?
Гордость Янки оказалась ущемлена этим запретом неожиданно сильно, потому что теперь оказывалось, что, перейдя на сторону Яра, она не выиграла ничего.
И именно потому, что Яр сказал «нельзя», Янка на следующий вечер снова пошла в «Катакомбы».
Семён был там, и с ним на сей раз были какие-то хорошо одетые парни. Янка присматривалась к ним со стороны какое-то время, а затем увидела своего старого знакомого Рима Бесова. Их взгляды встретились, и Янка решилась. Кивнула, усмехнулась и подошла к ним.
Снова были таблетки и снова болтали ни о чём. Больше даже молчали, потому что у парней были девчонки, которые занимали всё их внимание, а часам к двенадцати двое образовалось и по разные стороны от Янки.
– Трек тупой, – заметил один, пристраиваясь к Яне плотней.
Отвечать Яне не пришлось, потому что второй тут же заявил:
– А, по-моему, классный, да, Ян?
Янка поняла, что она тут, в общем-то, нужна только как приз за еженощный конкурс мужской охоты, и, ловко выпутавшись из объятий, затерялась на танцполе.
В этот раз она вернулась в половине второго, но Яр, у которого вечером была какая-то собственная тусовка с директорами новой фирмы, уже спал.
Пошла Янка в «Катакомбы» и на следующий вечер, и на вечер через вечер.
Она всё ждала, когда Яр спросит что-нибудь, но тот заговорил с ней о клубе только раз, выпроводив очередную делегацию новых сотрудников.
– Выглядишь плохо, – сказал он.
У Янки в самом деле под глазами прочно поселились синяки, а лицо всё чаще казалось неудачным рисунком экспрессиониста.
– Непрезентабельно? – Янка усмехнулась и, подойдя к камину, включила музыкальный центр. Они с Яром сходились только на классике. Клубную музыку Яр в доме не переносил, а Янка морщилась, слыша его записи «Афганских песен». Зато Шопена и Вивальди любили оба. Яне этот вкус привили отец и пять лет в музыкальной школе, Яру – тоже родители, хоть и намного раньше.
Янка потянула футболку, пытаясь отвлечь Яра от разговора, который начинался не очень хорошо. Сама она предпочла бы вообще помолчать – и потрахаться, потому что это у них всё ещё получалось хорошо.
Яр поймал её руку и отвёл в сторону, не давая раздеться.
– Да, – сказал он серьёзно.
– Тоска, – вздохнула Янка и, выпутавшись из рук Яра, пристроилась на пол у его ног. – Со мной никто не захочет спать.
– Дура! Меня всерьёз принимать не будут, если вокруг меня такая дешевка виться будет.
– Сука ты, Яр, —устало сказала Янка и закрыла глаза. Откинула голову назад, на краешек сиденья, и замерла так.
Яр молча плеснул в стакан коньяка и поднёс к губам. Подумал и снова поставил на стол.
– Ты ведь больше не жрала эту дрянь?
– Какую? – Янка открыла глаза и как ни в чём не бывало посмотрела на него.
– Ты сама знаешь. ЛСД или что у тебя там?
Янка резко развернулась и склонила голову набок, вглядываясь в его глаза.
– А почему нет, Яр?
– Умрёшь молодой.
– И что? Годам к тридцати я всё равно стану непрезентабельной. – Янка усмехнулась. И ты меня утопишь. Как и обещал.
– Дура!
Яр отвернулся. Янка смотрела на него ещё какое-то время, а потом произнесла:
– Скажи мне, что для тебя это важно, Яр.
– Что это изменит?
– Скажи, что ты не хочешь, чтобы я умирала, и я брошу, Яр. Для тебя.
Яр поджал губы и всё-таки снова посмотрел на неё. Взял за подбородок двумя пальцами и всмотрелся в глаза.
Сказать было трудно. Он знал, что Янка снова хочет заставить его быть слабым. Хочет обрести власть.
Но Янка принимала, в этом Яр был почти уверен. И нужно было либо сажать её под замок, либо… Либо попробовать договориться так. Одна фраза против её испорченной жизни.
– Мне это важно, – сказал он, наконец. – И если я узнаю, что ты всё ещё….
– Замолчи! – Янка приподнялась и коснулась губами его губ. – Я не боюсь. Но я больше не буду. Клянусь.
Янка легко поцеловала его ещё раз.
От этих невесомых прикосновений у Яра по всему телу бежали мурашки. Эта лёгкая вибрация была не такой яркой, как экстаз, который он испытывал во время секса с Яной, но она была приятней, потому что затрагивала внутри него струны, которые никто никогд не трогал а.
– Иди к себе, – приказал Яр и, обнаружив, что голос у него охрип, замолк.
Янка встала – скользнула вверх, как кобра, и неторопливо направилась к выходу.
Уже у двери остановилась и обернулась через плечо.
– Мне и в клуб больше не ходить?
Яр попытался сфокусировать сознание.
– Ходи, – сказал он. – Я хочу понять, чем нам зацепить Семёна, когда придёт время.
Янка пожала плечами.
– Таблетки. Он на них прочно сидит. Больше у него нет ничего. Друзья, девушки – всё это не важно для него.
– Перерезать поставки…
– Перехватить. Будешь продавать ему наркоту – он будет твой.
Яр усмехнулся и посмотрел на Янку уже по-другому. Иногда девчонка его удивляла. Если бы ещё она не была шлюхой…
– Свободна! – отрезал он и отвернулся.
«14 февраля 1995 года
Яр любит меня, как бы он ни пытался это скрыть. Я нужна ему, и он боится за меня. Надо только придумать, как выудить эти чувства на поверхность, как заставить его говорить.
Как заставить его слушать меня…»
***
Просыпалась Янка ближе к четырём. Дальше выбор был богатый: либо у Яра намечалась встреча, где она была нужна, либо она могла идти на все четыре стороны, и тогда Яна шла в клуб.
ЛСД больше не было, и в клубе теперь было скучно. Как говорится, трезвый среди пьяных – белая ворона. Но Семён вроде как ещё был нужен, да и сама Янка развлечения получше придумать не могла.
Она вставала, приводила себя в порядок, переодевалвсь сразу к вечеру и спускалась вниз.
В тренажёрку ходить перестала – вроде как на танцполе напряжения хватало, а вставать по утрам было всё тяжелей. Яр был слишком занят, чтобы за этим следить, да и сам всё чаще пропускал теперь тренировки.
Выбравшись на улицу, Янка подмигивала машине охраны: она довольно быстро просекла, в чём секрет спокойствия Яра – неприметная «бэха» следовала за ней по пятам, куда бы она ни пошла, и сама Янка не заметила бы её, если бы не заметила как-то Ивана, вышедшего из машины купить сигарет.
