Бринн снова заголосила.
Чувствуя неловкость, Уилл опять огляделся вокруг – на этот раз уже с отчаянием, – словно ища кого-то, кто бы вмешался и что-нибудь сделал. Прочие пассажиры упрямо его игнорировали. Предоставленный самому себе, Уилл прикрыл глаза и вдохнул поглубже.
– Ладно, – сказал он. – Слушай, Бринн. Я тебе помогу, окей? Не знаю как. Но, может, я могу побыть твоим замещающим другом, пока ты не вернешь Джейд. Мы что-нибудь придумаем. Только перестань реветь, лады?
– Не получается, – Бринн хлюпнула носом и вытерла лицо. – Так грустно мне еще никогда не было. Ты не знаешь, каково это – терять лучшего друга.
Уилл угрюмо уставился на свой хвост:
– Что ж, это верно. Для начала я даже не знаю, каково это – иметь лучшего друга.
Бринн вздрогнула. Значит, то, что говорила о нем Джейд, оказалось правдой. У него нет друзей.
– Мне хуже, – сказала она, хотя на все сто процентов уверена в этом не была. – У меня была лучшая подруга, а теперь я ее потеряла и никогда не верну! Это самое худшее на свете!
– Ладно-ладно, – Уилл закатил глаза. – Тебе хуже. Мои поздравления и соболезнования. Мне правда тебя жаль, честно, но если вопить, как младенец, всю дорогу до школы – это делу не сильно поможет. Если перестанешь плакать, я смогу начать придумывать план, как тебе помочь, чтобы вы с Джейд опять стали подругами.
– Лучшими подругами! – поправила Бринн.
– Да-да, лучшими, – согласился Уилл. – Просто дай мне время подумать, лады? Что там пропало? Украшение? Какой-то жемчуг? Магический?
– Это нить жемчуга, – громко шмыгнув носом, объяснила Бринн. – Ну, знаешь, бусы. Женские. Десять небольших жемчужинок. Они очень красивые, дорогие и еще зачарованные. Мама Джейд очень расстроена – просто сама не своя.
– И она думает, что это ты их стянула? – спросил Уилл.
– Да.
– А ты этого не делала.
– Нет!
– И не знаешь, где эти бусы.
Бринн потрясла головой.
Уильям задумчиво поскреб подбородок:
– Придется нам найти способ убедить маму Джейд, что ты не брала этот обалденный жемчуг, – убедить, что ты не из тех, кто на такое способен.
Разбитое сердце Бринн от этого не склеилось, и девочка продолжала судорожно вздыхать и икать, как это происходит с юными русалочками после серьезных рыдательных эпизодов их жизни. Но приходилось признать, что от Уилла есть помощь. Он поворачивал дело так, будто надежда еще не пропала. Пусть даже жемчужные бусы не нашлись, возможно, существовал способ убедить миссис Сэндс, что Бринн их не брала и что она не оказывает плохого влияния на Джейд.
– Большое спасибо, Уилл, – произнесла Бринн, шмыгая носом и вздыхая.
– Не бери в голову. Ты уже закончила со слезами?
– Ага. То есть мне так кажется.
– Хорошо, – сказал Уилл. – Значит, теперь я смогу нормально подумать.
Глава шестая
Каким-то образом Бринн пережила утренние уроки. За обедом она торопливо загрузила поднос и заняла их с Джейд обычное место, вопреки всему надеясь, что подруга просто сядет рядом, и все будет как раньше. Бринн ждала, слишком взбудораженная, чтобы есть.
Потом она заметила, как Джейд вышла из очереди, выпрямила спину, улыбнулась и указала на место, которое она заняла для подруги. Джейд увидела ее, но лишь грустно покачала головой. А потом поплыла за чужой столик и села рядом с другими русалочками.
Плечи Бринн поникли, и девочка обреченно уставилась на бутерброд с тунцом.
Мимо со своим подносом проплыл Уилл:
– Еще киснешь, да?
Бринн с укором уставилась на него:
– Не дразни меня, Уилл. На меня и так все таращат глаза оттого, что я сижу тут в одиночестве.
Уилл пожал плечами:
– Я каждый день в одиночестве сижу.
– Да… – значит, ты, наверное, привык.
Уильям окинул столовую взглядом:
– Ну и кто таращит на тебя глаза? Я вообще никого не вижу, кто бы на тебя смотрел.
– Все таращат, – пожаловалась Бринн. – Они просто отводят глаза, когда я на них смотрю. А потом, когда отворачиваюсь, снова таращатся. Я тебе точно говорю. Я это чувствую.
– Ну и что, даже если кто-то на тебя смотрит? – поинтересовался Уилл. – Какая тебе разница?
– Мне от этого не по себе! Ты разве не понимаешь? Я чувствую себя каким-то изгоем или лузером.
– То есть от того, что ты сидишь одна за обедом, как я, ты становишься лузером?
– Я не это имела в виду, – пробормотала Бринн, заливаясь краской.
– Во-первых, никто не считает тебя лузером, – заявил Уильям. – Ты всем нравишься, пусть даже вечно попадаешь в неприятности.
– С чего ты взял?
– Слышал, что народ говорит. И видел, что делается. Ты очень даже всем симпатична.
Бринн пожала плечами и потыкала в свой бутерброд.
– Во-вторых, ты не становишься лузером от того, что сидишь за обедом одна.
– Я не хотела сказать, что ты лузер, раз сидишь один, – повторила Бринн. – На самом деле я должна тебя поблагодарить за то, что ты пытаешься мне помочь. С твоей стороны это очень мило, Уилл.
– И это подводит меня к «в-третьих», – продолжил тот. – Даже если бы ты становилась лузером из-за обеда в одиночестве, с тобой этого не произойдет, потому что в одиночестве ты обедать не будешь, – с этими словами Уилл опустил поднос на стол Бринн и уселся на место, которое она придержала для Джейд.
Бринн ничего не сказала о своем новом соседе по столу. Она изо всех сил старалась не ляпнуть Уиллу ничего ехидного, хотя по-прежнему чувствовала, что другие ребята смотрят на нее и сурово ее судят. Но от того, что теперь они сидели вдвоем, Бринн почувствовала себя лучше. Хотя ни за что в этом не призналась бы.
– Знаешь, – заметил Уилл, – наверняка множество русалок чувствуют себя так же, как ты. Если тебе одиноко – тебе просто нужно найти тех, кто тоже одинок.
– Так ты и поступил? – спросила Бринн неожиданно резким тоном. – Увидел одинокую Бринн и поэтому подошел к ней? Ты поэтому со мной сел?
– Э-э, да, – ответил Уилл. – А в этом есть что-то плохое?
– Я бы не хотела, чтобы кто-то составлял мне компанию только потому, что я ему кажусь одинокой, – объяснила Бринн, по-прежнему тыча пальцем в ненадкушенный бутерброд. – Из жалости. Я хочу, чтобы со мной водились потому, что меня считают классной, или остроумной, или милой.
