– Так вы продали ценные бумаги? – осведомился Мейсон.
– Продал и получил прекрасную сумму: двадцать восемь тысяч
долларов.
– И как обошлись с этими деньгами?
– Вот это-то меня и беспокоит, – признался Баррингтон. – По
просьбе Олни я раздобыл наличные деньги… банкнотами по двадцать, пятьдесят, сто
долларов… и передал их ему.
– Вы убедились, что наличные, в конце концов, попали к
миссис Уоррен?
– Конечно. Я не настолько глуп, Мейсон. Встретившись за
завтраком, я спросил ее об этом.
– Вот так прямо и спросили: «Получили ли вы некую сумму
денег, которую я вам передал»?
– Нет, нет. В подробности я не вдавался. Просто сказал, что
был очень рад обеспечить приличную сумму за ее ценные бумаги, а миссис Уоррен
ответила, что это замечательно, потому что она не ожидала получить такую
выгоду, и тепло меня поблагодарила.
– И попросила вас никому об этом не рассказывать?
– Фактически да. Не такими именно словами, но сказала, что
не могла просить мужа продать бумаги, потому что это спекуляция и ее муж скорее
всего подобной авантюры не одобрил бы. И даже пояснила, что ему не по душе эти
ее рискованные финансовые игры или что-то в этом роде.
– А теперь случилось что-то, вызвавшее у вас подозрение? –
спросил Мейсон.
– Ну, этот телефонный звонок и все это вранье, будто Олни
старый друг вашей секретарши, и хотя вы представили мисс Стрит на… Словом,
Мейсон, я хочу знать, только ли деловые отношения у вас с Уорреном, а если так,
возможен ли… развод и может ли это как-то коснуться меня?
Адвокат засмеялся:
– Вы же бизнесмен, Баррингтон! Поразмыслив немного, вы сразу
поймете, что обратились со своими вопросами не по адресу.
– Что вы имеете в виду?
– Адвокат не может ничего рассказывать ни о своих клиентах,
ни об их бизнесе. Если вы предполагаете, что Хорас Уоррен замышляет подать
судебный иск против своей жены, а вы можете быть в это вовлечены, то вам лучше
всего пойти к нему и недвусмысленно спросить его об этом.
– Но тогда тайна тотчас же перестанет быть тайной.
– Это точно, – подтвердил Мейсон.
– Я… Если честно, мне тревожно, Мейсон. Я не могу пойти к
Уоррену, вы же понимаете.
– И вы понимаете, что я не могу сказать вам то, что вы
хотите знать.
– А я надеялся, что скажете.
– Если Уоррен нанял меня и хочет скрыть этот факт, то я вряд
ли могу выбалтывать кому-либо такую информацию.
– Я не прошу вас этого делать. Я прошу вас сказать мне…
будут ли у меня какие-нибудь неприятности из-за того, что я натворил.
– Не думаю, – ответил Мейсон. – По-моему, вы действовали
открыто и честно. Если обстоятельства именно таковы, как вы мне их описали, я
не вижу, почему кто-то может на вас обидеться.
Баррингтон просиял.
– Благодарю вас, мистер Мейсон. Правда, я вам очень
благодарен! Я понимаю, что вы не можете открыть мне все карты.
– И даже не могу вам сказать, светский или деловой характер
носило мое присутствие на этом обеде, – добавил адвокат. – Могу лишь заверить
вас, что Джадсон Олни пришел в этот офис для того, чтобы увидеться с Деллой
Стрит, и рассказал мне ту же самую историю о круизе, которую потом рассказывал
всем остальным.
– Значит, бизнес тут ни при чем, никакой связи с…
– Погодите минуточку, – остановил его Мейсон. – Я не хочу,
чтобы вы приписывали мне ваши слова. Я вам сказал, что Олни пришел в этот офис
увидеться с мисс Стрит. И что потом он рассказал мне ту же самую историю.
– Хорошо, хорошо. Наверное, кто-то пытается мне навредить.
– У вас есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог быть?
– поинтересовался адвокат.
– Полагаю, это женщина. По-моему, голос она изменяла очень
неумело.
– А у вас есть какие-нибудь соображения, кто эта женщина?
– Ну, соображения всегда есть, – Баррингтон сделал
неопределенный жест рукой, – но необязательно они что-то значат. Как вы,
адвокаты, говорите, нужны доказательства. Не хочу никого обвинять даже намеком
без доказательств.
– Иными словами, теперь ваша очередь быть осмотрительным, –
констатировал Мейсон.
Баррингтон встал:
– Благодарю вас за то, что приняли меня, мистер Мейсон. Мне
очень жаль, что я заварил всю эту кашу.
– Вовсе нет, – возразил адвокат.
– И вы сохраните мой визит в строгом секрете?
Мейсон пояснил:
– С точки зрения света все, что вы мне рассказали,
конфиденциально. С точки зрения бизнеса я представляю клиентов. Я должен
представлять моих клиентов, и время от времени мне приходится давать им
информацию, которую мне удается добыть.
– Погодите, погодите минутку! – воскликнул Баррингтон. – Я
рассказал вам все это не для того, чтобы вы передавали мои слова вашим
клиентам.
– Тогда вам не надо было мне ничего рассказывать, – заявил
Мейсон. – Адвокат – представитель своих клиентов. Он их агент. Он должен вести
с ними честную игру.
– Ладно… Ну ладно, – притих Баррингтон. – Я к вам пришел,
выложил перед вами все мои карты, пусть так оно и будет. Я верю в ваше умение
держать язык за зубами и… почему-то думаю, что вы не выдадите меня без
необходимости. До свидания, мистер Мейсон.
– До свидания, – довольно мрачно пробурчал Мейсон.
Через некоторое время он выглянул в приемную и обнаружил,
что Герти ушла домой. Закрыв кабинет, по дороге к лифту Мейсон остановился
перед офисом Пола Дрейка.
– Ваш шеф на месте? – спросил он у секретарши, самозабвенно
болтающей с кем-то по телефону.
Та кивнула, махнула рукой в сторону массивной деревянной
двери, ведущей во внутренний коридор офиса, и продолжила свою болтовню.
Адвокат отодвинул потайной засов на деревянной двери, прошел
по длинному коридору с рядами маленьких кабинетов на каждой стороне, в которых
оперативники обычно допрашивали клиентов и свидетелей, и вошел в кабинет
детектива в конце коридора.
Там едва помещались стол и стул, два кресла для клиентов и
корзина для мусора. На столе у Дрейка стояли четыре телефона, и по одному из
них он говорил.
Пол кивнул Мейсону, знаком пригласил его сесть и проговорил
в трубку:
– Хорошо, посмотрим, что вам удастся выяснить, но не
раскрывайте ваши карты больше, чем это необходимо. Работайте по очереди,
посмотрим, что можно выяснить сейчас же… Я знаю, это трудно, но постарайтесь. –
Повесив трубку, он обратился к Мейсону: – Ты, наверное, хочешь знать, выяснили
ли мы что-нибудь о человеке, который был в твоем офисе?
