– Ничего подобного, – возразил Гамильтон Бергер. – Суть
нарушения, насколько я понимаю, в том, что свидетеля пытались заставить дать
ложные показания.
– Никто не заставлял свидетеля давать ложные показания, –
возразил Мейсон. – Вы хотите сказать, что давили на его сознание?
– Это одно и то же, – буркнул окружной прокурор.
– На суде увидим, так ли это, – парировал Мейсон.
Гамильтон Бергер проговорил:
– Я не намерен ни продолжать этот допрос, ни записывать все
в протокол.
И снова выступил Мейсон:
– Полиция обычно показывает свидетелю и словесные портреты,
и фотографии, а потом, дав ему возможность рассмотреть подозреваемого в самых
различных ракурсах, свидетелю предлагают посмотреть на нескольких людей, в
числе которых есть и подозреваемый.
– Довольно! – прервал его Гамильтон Бергер. – Мы здесь не
для того, чтобы обсуждать методы полиции.
– А я для того, – возразил Мейсон.
– А я нет! – рявкнул окружной прокурор. – Слушание
закончено! Что касается этого Детективного агентства, я подам жалобу властям на
неуместные действия частного детектива, а также подам жалобу на ваши действия в
дисциплинарный отдел Ассоциации адвокатов.
– Речь идет о двух статьях Уголовного кодекса, господин
окружной прокурор! – снова выступил Мейсон. – Если вы считаете, что имеет место
нарушение Уголовного кодекса, что ж, выпишите ордер на мой арест и передайте
меня суду присяжных. Там я подвергну этих свидетелей перекрестному допросу, а
вы этого сделать не сможете. Тогда посмотрим, чья возьмет.
– Именно это я и собираюсь сделать, – подтвердил Гамильтон
Бергер.
– Что ж, дерзайте! – откликнулся Мейсон. С этими словами он
встал и величавой походкой вышел из комнаты.
Глава 18
Перри Мейсон ждал в гостиной дома 2420 по Брайдамур-авеню.
К нему вышла миссис Хорас Уоррен. Она явно пребывала в
подавленном настроении, но глаза ее были сухими.
Поздоровавшись, адвокат произнес:
– Возможно, у нас не очень много времени. Я прошу, чтобы вы
мне подробно рассказали, что случилось. Я хочу, чтобы вы поведали мне о вашей
связи с Коллистером Гидеоном и сообщили, что произошло, когда вы вошли в этот
заброшенный магазин. Выкладывайте все, ничего не утаивайте.
– Это убьет меня, – ответила она. – Если все станет
известно, я больше никогда не смогу посмотреть в глаза Хорасу.
– Не глупите, – посоветовал Мейсон. – Хорас вам верит.
– После этого не будет.
– Он вам верит, – повторил адвокат. – Он все знал о вас еще
до вашей женитьбы.
У миссис Уоррен расширились глаза.
– О чем знал?
– О том, что вас судили и оправдали, о вашей связи с
Коллистером Гидеоном.
– Он знал и об этом?
– Да.
– Ради бога, откуда?
– Он поручил Джадсону Олни слетать в Нью-Йорк и выяснить все
о вашем прошлом. Видите ли, когда Хорас понял, что влюбляется в вас, он
почувствовал, что вы что-то скрываете о вашем прошлом, и решил выяснить, что же
именно вы скрываете.
– И он никогда ни словом не обмолвился об этом!
– Он думал, что вы будете чувствовать себя лучше, если ваша
тайна останется тайной.
– А вы не пытаетесь меня успокоить, мистер Мейсон?
– Я говорю вам правду.
– Ах, это удивительный, удивительный человек! – воскликнула
она со слезами на глазах.
– Перестаньте, – посоветовал ей Мейсон. – У вас нет времени
на слезы, у вас нет времени на то, чтобы жалеть себя.
– Я не жалею себя, я думаю о Хорасе, о том, какой он
замечательный человек.
– Хорошо, – согласился адвокат. – Он замечательный. А теперь
излагайте мне факты. Это единственное, чем вы можете сейчас ему помочь.
– Я всегда чувствовала себя морально обязанной вернуть
Коллистеру сорок семь тысяч долларов, – начала миссис Уоррен.
– Вы хранили эти деньги для него?
– Господи, нет!
– Так что же все-таки произошло?
– У него возникло подозрение, что им заинтересовались
власти. Он испугался, что полиция может неожиданно нагрянуть к нему. В банке на
его счете лежало сорок семь тысяч долларов. Гидеон снял их со счета и спрятал в
сейф. Хотел, чтобы в случае возникших неприятностей я сохранила их для него. Но
я побоялась это делать. Я знала, что в работе фирмы были некоторые нарушения,
но уважала мистера Гидеона. Я считала его самым удивительным, ловким
бизнесменом, неординарной личностью… мне никогда даже в голову не приходило,
что его могут арестовать… Итак, он положил в сейф сорок семь тысяч долларов и
попросил меня взять их надежно спрятать. Я этого не сделала. А ночью в офис
проникли воры, нашли код замка сейфа и украли сорок семь тысяч долларов.
– Если бы они оказались в сейфе на момент ареста, полиция
конфисковала бы их, как наличные средства, спрятанные для ухода от налогов, –
заметил Мейсон.
– Это было бы довольно сложно доказать, но, как бы то ни
было, из-за трусости я не выполнила указание, которое он мне дал. В результате
Гидеон потерял все шансы получить хоть часть этих сорока семи тысяч долларов.
– Значит, когда вы узнали, что он выходит из тюрьмы, вы
решили возместить ему ущерб?
Миссис Уоррен произнесла:
– Мой муж был очень, очень успешным бизнесменом, и я
экономила на всем, собирая и наличные, и ценные бумаги, ожидая дня освобождения
Коллистера Гидеона. Я хотела пойти к нему и сказать: «Я не выполнила вашего
указания, и поэтому вы потеряли возможность после освобождения воспользоваться
вашим капиталом. Я собираюсь дать вам сорок семь тысяч долларов. Я знаю, что с
вашим талантом делать деньги вы за короткое время значительно приумножите эту
сумму. Потом вы вернете мне эту сумму, и мой муж никогда об этом не узнает».
– Продолжайте, – попросил Мейсон. – Что было дальше?
– Я хранила деньги в чемодане у себя в стенном шкафу, но их
украли. Вероятно, кто-нибудь из слуг. Но я не могла никому пожаловаться, потому
что тогда разразился бы скандал, и… Словом, я чувствовала, что для Хораса было
бы невыносимо оказаться втянутым в подобный скандал. Он ценит свое положение в
обществе, любит светскую жизнь…
– Хорошо, деньги, которые вы хранили в чемодане, украли. Что
вы сделали дальше?
– Я поспешно стала вновь собирать деньги, где только могла,
но набрала всего лишь пять тысяч долларов.
