Я меланхолично помешивала кофе и молчала. Мне действительно было не до Богдана, и я мечтала только о том, чтобы он поскорее ушел. Но парень явно хотел поговорить.
– Крис, ты сегодня после пар что делаешь? – недовольно покосившись на Аиду, спросил Богдан, опускаясь на стул возле меня.
Оторвавшись от созерцания воздушной пенки на кофе, я медленно подняла глаза.
– А что? – резко спросила я, даже не пытаясь улыбнуться, чтобы хоть как-то смягчить свой тон.
Я так устала от людей вокруг, от их лжи и двуличности, что уже просто не могла притворяться. Мне было плохо. Я была зла. И мое сердце было разбито.
– Хотел после пар попить с тобой кофе, – слегка запнувшись, выдал Богдан.
Он явно ожидал от меня другой реакции. Может, он думал, что я до сих пор страдаю из-за нашего расставания? Уголки моих губ нервно дернулись. В таком случае у меня для него не самые приятные новости. За целый год наших отношений Богдан так и не смог добраться до моего сердца. А вот Яну это удалось всего за пару недель…
Скрипнув зубами, я посмотрела на парня и молча помотала головой. Не о чем нам говорить. Богдан, озадаченно нахмурив лоб, продолжал сверлить меня взглядом. И когда я уже начала подумывать пересесть за другой столик, к нам неторопливо приблизился мрачный, как грозовая туча, Костя.
– Свали отсюда, – отрывисто бросил он опешившему Богдану, с шумом отодвигая свободный стул.
Бывший хорошо знал вспыльчивый характер моего брата и поэтому, стараясь привлекать как можно меньше внимания, без лишних слов удалился. Проводив напряженную спину отсутствующим взглядом, я снова уткнулась в свою кружку. Разговор с братом не предвещал ничего хорошего.
– Как спалось? – тихо спросил Костя, неловко перебирая в своих огромных пальцах чайную ложечку. Дипломатические разговоры всегда были его слабым местом. Он привык рубить сразу и по самому больному. Но сейчас отчаянно старался причинить мне как можно меньше боли. Как будто это было возможно.
Я посмотрела на брата, надеясь, что он всё прочитает в моих глазах. И Костя прочитал. Его богатырские плечи устало поникли, а из груди вырвался тяжелый вздох.
– По-хорошему, я сейчас должен всыпать тебе по первое число! Почему ты всё скрывала от меня?! – не сдержавшись, вспылил брат, со звоном бросая несчастную ложку на стол. Не у одной меня была тяжелая ночь.
Я горько усмехнулась, пересекаясь взглядом с гневно сверкающими карими глазами.
– Я не против, если ты заберешь у меня телефон и посадишь под домашний арест.
Откровенно говоря, это и был мой план на ближайшее время.
Костя удрученно покачал головой и, почесав затылок, беспомощно посмотрел на Аиду. Подруга, кусая губы, еле заметно пожала плечами. Уверена, эти двое активно переписывались всё утро и сообща решали, как будут вытаскивать меня из заторможенного состояния, в котором я пребывала. Но я могла сразу облегчить им жизнь.
Никак.
Нет такого способа, который вернет мое сердце на место и заставит снова радоваться и чего-то хотеть. Я была сломлена и разочарована. Внутри разливалась такая тягучая серая тоска, что весь мир вокруг начинал казаться мне чьей-то глупой бессмысленной шуткой.
После нашего утреннего разговора с Яном прошло несколько часов, а у меня в голове до сих пор звучал его негромкий голос.
– Крис, у нас с тобой есть это время. Почему бы просто не прожить его так, как нам хочется? Не лишай нас моментов, которые мы потом будем вспоминать всю жизнь.
Там, на улице, Ян смотрел на меня прямо и открыто. Он был честен со мной и ничего не обещал. Ничего кроме ста восьмидесяти дней счастья и эйфории. Целая жизнь! Сто восемьдесят дней с человеком, от одного взгляда которого подкашиваются ноги, а в животе порхают бабочки.
Мне так хотелось простонать «да» и прижаться к широкой груди, тревожно вздымающейся под расстегнутой курткой. Но я не могла. Опустив голову, я стояла на месте и молчала.
Я думала о том, что останется от меня через эти полгода. Мне ведь придется как-то жить дальше. Дышать, улыбаться, что-то делать. Делать вид, что я не разучилась чувствовать, что впереди меня ждет много-много не менее счастливых дней, только уже с другим человеком. Пытаться каждое утро найти в себе силы, чтобы подняться с кровати и прожить еще один день без него. А каждую ночь просыпаться в слезах. Потому что мне снова приснилось, что он вернулся и разбудил меня горячими поцелуями…
Ледяные мурашки пробежали по коже. Я посмотрела Яну в глаза и медленно покачала головой. Я не смогу. Я слишком слабая. И пока я еще в состоянии собрать себя по кусочкам, надо бежать от этого мужчины.
Ян понял всё без слов. И не стал меня уговаривать.
– Может, так даже лучше… – еле слышно прошептал он, гася темными ресницами острое разочарование, промелькнувшее в голубых глазах.
И слегка улыбнувшись, пробежался по моему застывшему лицу ласковым взглядом. Он запоминал меня такой, какой я была в тот момент – растерянной, подавленной, взволнованной…
И мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не расплакаться. Вместо этого я молча развернулась и пошла. Если бы в тот момент Ян догнал меня и просто обнял, возможно, всё было бы совсем по-другому. Но он не двинулся с места.
И я ушла.
***
Все пары в этот день прошли мимо меня. Я не помнила ничего – ни преподавателей с их лекциями, ни однокурсниц, ни коридоры, по которым я, как зомби, переходила из одной аудитории в другую. Всё было как во сне. Я шла, сидела, что-то отвечала, улыбалась. А в голове был только он. Его печальные глаза и дымящаяся сигарета в дрожащих длинных пальцах.
Аида постоянно была рядом. В основном мы молчали. Но ее незримая поддержка была моим спасением. Я утыкалась в плечо подруги, вдыхала нежно-ягодный аромат ее волос и мне становилось чуточку легче. Как же повезет моему оболтусу-брату, если ему удастся удержать эту невероятную девушку!
Звонок, обозначивший окончание последней пары, был для меня одновременно и облегчением, и приговором. Я могла, наконец, спрятаться от чужих глаз и разрыдаться, уткнувшись в подушку. Но уже ничто не смогло бы отвлечь меня от мыслей о нем. А это плохо. Очень плохо.
Домой я шла, уткнувшись взглядом себе под ноги и врубив музыку в наушниках по максимуму. Аида задержалась в универе на дополнительной консультации по курсовой, и я осталась со своими мыслями один на один.
– Ты пока заказывай пиццу и поищи какую-нибудь слезливую мелодраму! – напоследок инструктировала меня Аида. Она собиралась прийти ко мне сразу после завершения своих дел.
Невесело хмыкнув, я пробурчала:
– Я бы лучше пересмотрела Пилу или Поезд Пусан.
Все слезы я копила на ночь.
– Нет уж, подруга, – усмехнулась Аида, собирая свой рюкзак. – Хочу Дневник памяти, Титаник и Ла-ла-лэнд. И на меньшее я не согласна!
