Ага, как же. Кана прыгнул с крыши, нырнул головой вниз, как в бассейн. Вдогонку запоздало ударила автоматная очередь.
* * *
Хвала тренировкам, головокружительный кувырок с верхотуры удался на отлично. Если бы Евгений Константинович увидел, он бы поаплодировал.
Кана упруго приземлился на ноги, перекатился по мягкой траве. И сразу, не обращая внимания на потревоженные стопы, бросился под заботливые ветви ели, росшей неподалеку. Чтобы укрыться от назойливых взглядов преследователей с крыши.
Застыл на месте, прижавшись к шершавому стволу.
Где-то, в неведомой вышине, раздались недоуменные голоса:
— Куда девался волосатый ушлепок? Ты его видишь?
— Нету нигде. Как сквозь землю провалился.
— Передай нашим по рации, пусть прочешут местность. И пусть выпускают собак.
Кана не поверил ушам. Он-то, наивный, полагал, что перехитрил врага, и теперь все неприятности остались позади. Но куда там. Тщательный осмотр территории с ищейками сулил новые беды.
Грузовик, что Кана видел мельком с крыши, вдруг передумал мирно ехать дальше по своим делам. Равномерно пыхтящий мотор натужно заревел, фары описали полукруг, разворачиваясь в сторону укрытия Каны. Еще немного, и свет выхватит его из-за ствола ели, лишит мужества и парализует.
Вот как, наверное, чувствует себя олень, ослепленный на шоссе фарами автомобиля. Он охвачен паникой, и не знает, куда деваться.
Поначалу Кана тоже растерялся.
А потом страх превратился в бешенство.
Кана заскрежетал хелицерами, и помчался навстречу предательскому свету, готовый разорвать настырный грузовик на куски вместе с пассажирами. Выскочил из-за ели, рванул в сторону, чтобы не остаться под софитами, как на сцене театра. Подбежал к тарахтящему железному врагу с теневой стороны. И оторопел. Потому что это оказался никакой не грузовик, а бронетранспортер. Тот самый, что стоял на въезде в госпиталь.
Но ярость священная настолько дико клокотала в груди, и даже чуть-чуть выплескивалась через край кислотной слюной, что Кана быстро опомнился. Подобрался к бронемашине вплотную, и ухватился за правый борт. Транспорт как раз замедлил ход, подъехав к елям.
Кана напрягся, собрав все силы. И сам не поверил, когда правая сторона БТР на полметра оторвалась от земли, а четыре огромных колеса бесполезно завертелись в воздухе. Другая половина бронетранспортера по инерции продолжала медленно ехать. Внутри послышались встревоженные крики.
Кана вцепился в борт хелицерами, чтобы уменьшить нагрузку на руки. Зарычал от напряжения. Бронетранспортер накренился влево еще больше. Дернулся было вперед, стараясь избавиться от диковинной хватки, но Кана держал крепко. В голове запульсировали быстрые вспышки боли, а позвоночник хрустнул от напряжения. Кана вспомнил, как его хотели навсегда превратить в фалангу, и неистовство отчаянно забурлило внутри.
Он взревел, и внезапно бронетранспортер подался его усилиям. Правый борт поднялся еще выше, потом опустился вниз. Мелькнуло темное широкое днище с вращающимися колесами. Бронетранспортер с грохотом перевернулся вверх тормашками.
— Ого, — Кана потрясенно посмотрел на ладони, похожий в темноте на четырехрукого бога из индийских мифов. — Классно я этот пельмень с головы на задницу переставил!
Оглушенные поначалу падением бойцы дружно забарабанили в люк изнутри, пытаясь выбраться из беспомощного транспорта. А еще неподалеку, со стороны КПП, послышался лай собак.
Кана поднял голову и огляделся. Не время хлопать ягодицами. Обратно в госпиталь путь закупорен, вряд ли ему там будут рады. Погостил, пора и честь знать. Кана сорвался с места к забору, еле заметной полоской виднеющемуся за стволами деревьев и аккуратно подстриженным кустарником.
Сбоку мелькали огни фонариков, мельтешили тени новых бойцов. Ближе всех с рычанием мчались овчарки. Кана с детства боялся собак. Поэтому, опасаясь, что сейчас острые клыки вопьются в его выдающийся круп, прибавил ходу.
Одна из самых шустрых собак почти догнала его у самого забора. В последний момент Кана высоко прыгнул вверх, и чудом ускользнул от рычащей фурии.
А вот от пули уйти не удалось. Кто-то из бойцов, видно, вместо походов в пивной бар, предпочитал ежедневно по несколько часов тренироваться в тире. Он наугад, сквозь кроны елей, дал очередь по взлетевшему в воздух арахниду. И попал.
Левый бок Каны, откуда росли дополнительные ноги, обожгли толчки. Он не сразу догадался, что его подстрелили. А потом нахлынула боль. Вместо того, чтобы мягко приземлиться в густую траву за забором, он рухнул, как мешок картошки. Хорошо, успел сгруппироваться, и немного прокатился кубарем по земле, поджав руки и ноги.
Застонал, ощупал бок. Влажно. Поднял руку, посмотрел, а на пальцах темные пятна крови. Пробормотал, скривившись:
— Достали-таки, бабуины ветрогонные.
За забором бесновались собаки. Топот ног, крики преследователей:
— Перемахнул, мразина!
— Нет, вы видели, как он сиганул? Как такое возможно?
— Пацаны, кажись я его зацепил немного. Айда к воротам, может, он там валяется?
Охота продолжалась. Не время плакать и отсиживаться на пятой точке. Кана поглядел по сторонам. Забор темной лентой тянулся в обе стороны. Чуть поодаль светил прожектор. За оградой, оказывается, рос буйный и хаотичный лес, с густым кустарником и поваленными стволами деревьев. Лес уходил вниз по крутому склону. Дальше в темноте, за верхушками деревьев, угадывались горы.
Кана поднялся и, хромая, побежал в чащу. Крики бойцов почти сразу стихли. Он споткнулся о корень, упал, покатился по склону вниз, продираясь через заросли.
Через сорок минут, израненный, исцарапанный, почти ничего не соображая, он выполз на дорогу, ведущую на Музау. Может, запах бензина собьет овчарок со следа? Он пополз через дорогу.
Пересек половину, когда из-за поворота раздался шум мотора. Кана повернул голову. Свет фар вынырнувшего автомобиля ослепил его. Кана подумал: «Точно, вылитый олень на шоссе». А затем завизжали тормоза, фары надвинулись совсем близко, и его ударило в бок и грудь. Кана отлетел в сторону.
Глава 6
Укромная норка
— Эй, придурок, ты живой? — спрашивал время от времени женский голос. — Не вздумай сдохнуть в моей машине, придурок.
Кана приоткрыл глаза. Еще на улице он успел преобразиться из фаланги в человека. Теперь его везли в машине. Снаружи ночь, мелькали желтые фонари. Голова моталась на кожаном сиденье, пахло духами и мятным ароматизатором. На приборной панели игрушечный пушистый зверек качал головой. Из динамиков гремел тяжелый рок.
Парень пощупал бок, почувствовал рану. Застонал.
— Ты как там, придурок? — спросила девушка. — Жив еще? Скоро будем в больнице.
