— Как она собирается летать, если малейший порыв ветра её пугает? — хмурился Альваро, на минутку присев рядом с Дийной. Издалека они видели, как Транкилья снова упала и опять упрямо влезла на лодку.
— Это не трусость, — вздохнула Дийна, снова вспомнив инцидент в кабинете декана. — Это последствия службы у сеньоры ди Кобро! Очень легко, знаешь ли, привыкнуть к беспомощности, когда тебя постоянно одёргивают и орут!
Ситуация с Транкильей напомнила ей своё собственное положение после бегства с Ланферро. Это унизительное чувство беспомощности, когда твой мир рушится — а ты ничего не можешь поделать. Когда кто-то чужой распоряжается твоей жизнью — а ты ничего не можешь изменить. Со временем привыкаешь, что лучше не рыпаться: не вникать, не спорить и довольствоваться тем, что дают. Всё равно от тебя ничего не зависит… Лучше уж прикинуться ветошью и плыть по течению. У таких доверчивых и слабых людей, как Транкилья, это быстро входит в привычку.
— Что же всё-таки произошло тогда в кабинете? — спросил де Мельгар.
Дийне не хотелось рассказывать. К счастью, жизнь с аспирантами научила её искусству уклончивости:
— Кажется, пора звать всех на базу! — спохватилась она, будто не расслышав. — Уже слишком темно.
Часом позже, когда они разбирали снаряжение в ангаре, Транкилья расстроенно с ней поделилась:
— Я стараюсь, правда, стараюсь, но у меня никак не выходит! А вчера всё получалось!
— Так оно и бывает, — успокоила её Дийна. — Кажется, что уже всё умеешь, а потом — более сильный ветер, и всё меняется, и приходится учиться заново. Собственно, воланте учатся постоянно. Приспосабливаются к новой погоде, новым ветрам, неудобным грузам…
«Ой! А вот этого не стоило говорить!» — спохватилась она. И улыбнулась, пока подруга не вздумала её расспрашивать:
— Я уверена, что у тебя всё получится!
* * *
Вечер получился неожиданно мирным. Даже Дейзи, которая при виде Орландо до сих пор превращалась в грозовую тучу на человеческих ногах, сегодня решила сменить гнев на милость. Слишком вымоталась на тренировке. Саина, сидя в кресле возле камина, подшивала юбку для бального платья. Золотистый шёлк стекал по её коленям, мерцая в отблесках пламени. Из-за кресла торчали уши Барриги, который, искренне убеждённый в своей незаметности, медленно утянул с подлокотника ножницы и бесшумно исчез.
Дийна отвернулась, пряча улыбку. В другое время Барриге крупно досталось бы за такие проделки, но благодаря одной хитрости им удалось справиться с его мелким хищничеством. Собираясь помочь Саине со швейными работами, Дийна сшила холщовую сумку и повесила её на ручку двери. Баррига сразу её оценил. Увидав такой удобный тайник, он озарился счастьем и теперь таскал туда всё награбленное. Больше в доме ничего не пропадало. Более того, «сумка Барриги» стала волшебным местом, куда все привыкли заглядывать в поисках давно потерянных мелочей: за какой-нибудь заколкой, внезапно понадобившимся ключом от старого сундука или за древней записной книжкой, которую Мартин посеял ещё после первого курса. Баррига находил всё.
— Завтра я улетаю, — сообщила Саина. — У моих студентов практика на Аррибе. Но к празднику как раз вернусь!
— Кстати о празднике, — оживилась Дейзи. — Меня пригласили три второкурсника и сеньор Авеструс, лаборант с кафедры сенсорных искажений. Интересно, он хорошо танцует? Ты не знаешь, Альваро?
— Ну, я-то с ним точно не танцевал, — подал голос де Мельгар, — но говорят, что грации в нём примерно столько же, как в этом буфете. Если пойдёшь с ним на бал, советую запастись железными башмаками!
Орландо с деланной улыбкой обернулся к Саине:
— Может, я составлю вам компанию на Аррибе? Сводим твоих первокурсников в «Ачаман»! — пошутил он. — Тогда они точно запомнят эту практику до конца жизни!
«Ачаман» представлял собой самое знаменитое кабаре на Архипелаге, известное далеко за его пределами. Поработав на кафедре истории, Дийна узнала, что, оказывается, это кабаре носило имя верховного божества племени ардиеро, сотворившего небо, Океан, острова и огонь в их недрах. Но для большинства её современников Ачаман был, скорее, богом ночной жизни. Туристы записывались в очередь на месяц вперёд, чтобы попасть в этот клуб!
— Перетопчутся! — ответила Саина под общий смех.
— Что, Орландо, мечтаешь о ночных певичках? — сладким голосом спросила Дейзи. — А я-то думала, что ты романтик!
— Как сказал один мой знакомый, для романтика я ещё слишком молод! — отшутился он.
Все тактично пропустили их перепалку мимо ушей. Иногда Дийне казалось, что эти двое ссорятся для удовольствия, чтобы лишний раз услышать голоса друг друга.
Подсев к камину, она подбросила в его огненное жерло ещё пару поленьев. На лицо и руки дохнуло жаром. Отблески огня напомнили ей о ярких золотых закатах на Ланферро, впрочем, что бы она ни делала, Ланферро никогда не покидал её мыслей. Дийна вздохнула. Приходилось признать, что затея с Эспиро окончательно зашла в тупик. Донья Эстер настаивала, что в замке не были никакого волшебного ветра. А сама она никак не могла пошарить в архивах, так как Библиотека по-прежнему была для неё недоступна.
«Значит, придумаю что-то другое! — одёрнула она себя, чтобы не раскисать. — Если не Эстер, то, может быть, Мойзес сумеет помочь! Он интересуется флайром — мы добудем ему столько данных для изучения, сколько потребуется! Если мы сумеем понять природу этой Аномалии…»
Дийна думала, что её первое впечатление о профессоре, как об учёном чудаке, заблудившемся в запредельных лабиринтах по ту сторону разума, было явно ошибочным. На неё произвела впечатление его педагогическая прозорливость, а также сила убеждения, проявленная им в споре с деканом.
Такой человек наверняка сумеет помочь Ланферро! Если захочет.
* * *
В отличие от Дийны, сеньор Гонсалес никогда не склонен был недооценивать Мойзеса, и поэтому, когда тот окликнул его вечером возле дверей главного корпуса, магистр сразу насторожился. Внезапный интерес начальства лично ему ничего хорошего не сулил.
— Доктор Гонсалес! — приветствовал его профессор. — Кажется, ваша лаборантка снова произвела фурор в колледже, обучая аспирантов полетам на джунте!
Проводя больше времени в разъездах, чем в собственном кабинете, Гонсалес понятия не имел, чем занимается Дийна в свободное время, но счёл нужным за неё заступиться:
— Ну, поскольку её умение летать помогло мне остаться в живых, то не мне упрекать её за это!
Они медленно направились в сторону жилых коттеджей. Фонари в тумане мягко светились, окружённые ореолами дымчатого света. Мёрзлые клумбы на газонах топорщились косматыми оборками.
— Как вы знаете, джунты запрещены в колледже, — говорил Мойзес. — Мы здесь стараемся поощрять командные виды спорта: эстафеты, состязания воздушных змеев… чтобы привить молодым людям чувство локтя и умение работать в команде… Все талантливые студенты — индивидуалисты. Все горят желанием показать себя. А полёты на джунте — это, согласитесь, рискованный спорт. Пренебрежение к опасности и желание выделиться могут легко довести кого-нибудь до беды.
