— Не интересуюсь этим направлением движения, — проворчала я.
— Твои проблемы, — бросил он похерестично через плечо и продолжил пить.
— Я за аптечкой, — тихо сообщила корниловская пассия и выскользнула из кухни.
— Слушай, Каверин, цирк этот с конями заканчивай, а? — нахмурилась я, вещая ему “тебе на выход” взглядом. — Я тебе четко сказала: мне суета и движняки левые вокруг никуда не упира…
— Кто такой Корнилов? — перебил он меня.
— Твое какое дело?! Жила я с ним.
— Родственник?
— Ага, отец родной и благодетель. Тебя не касается.
— То есть это он тебя к Камневым жить отправил, когда уезжал? И он же сейчас вместе с Гризли по лесам шерстит, ищет? Охереть, — он как-то невесело засмеялся и мотнул головой. — Вот это предстоит мне словить от них, чую.
— Ну так вот тебе и повод свалить по-быстрому, пока они еще не появились. А то, если попадешь между Камневым и Корниловым, от тебя и мокрого места не останется. Так что беги под защиту папашки.
Стыдно мне стало за такое с ним обращение не по-детски. Не заслужил мой мажор подобного с моей стороны. Он не ссыкло, и только благодаря ему я и жива. Вот в благодарность искреннюю и не стану ему камнем на шею вешаться. Неправильно делать ему больно сейчас? А подставлять потом — правильно? К тому же правильное поведение в общепринятом смысле не есть гарантия моей безопасности.
— Нет, Лись. Просто перестань уже, а? Да, мой косяк, что я не внес сразу ясность между нами. Прости уж, то не до того было, то сам тормозил жестко и думал исключительно членом. Но уясни теперь: мы вместе.
Мне снова стало нечем дышать, и в глазах противно защипало. Не сметь быть слабачкой! Дурак ты, Каверин, да мне за то, что уже было между нами, хочется руки тебе расцеловать твои золотые, что столько кайфа дали. А ты извиняешься. Господи, где силы-то взять вести себя и дальше как сука конченая, когда так и тянет привалиться к тебе, обнять и так все и оставить!
— А тебе в голову не приходит, что для таких заявлений нужно хотя бы согласие второй стороны, то бишь мое, — проглотив гадский удушливый ком в горле, выцедила с язвительной ухмылкой.
Глава 24. 2
— Ты согласна. Просто боишься и уперлась.
Да провались ты! Откуда же ты такой на мою голову пропащую?
— Ты так об этом говоришь, будто у меня нет для этого причин, и это просто тупой бзик вздорной малолетки.
— Причина есть. Охереть какая серьезная, мелкая. И именно поэтому одной тебе быть больше не светит.
Вот же зараза упертая! Это вместе нам нельзя! Обоим одни только неприятности светят.
— А-а-а-а, вон оно чё! — скривилась я насмешливо. — Ты типа все лямку геройскую тянешь? Не попустило еще, мажор? Так ты выключайся давай. Сам же слышал, у меня вон сколько защитников и опекающих теперь. Можешь быть спокоен и топать восвояси в свою мажорскую обычную реальность.
— Тему с уходом закрыли. А вот позвонить мне и правда нужно чуть попозже.
Сука, ну что за твердолобый-то! Он даже не злится, все мои слова от него что горох от стены, не цепляют нигде ни капли.
— Бля, да услышь ты меня наконец! — психанула я. — Ты хоть воспринял всерьез все то, что я тебе о себе рассказала?
— Безусловно, Лись.
— И тогда прикинь, чем для меня может закончиться тусня вокруг моей личности! Твой папаша такой весь из себя крутой перец, думаешь, я не просекла? И если ты был уверен, что ему нефиг делать в течение пары часов пробить Илью и найти тебя, то подумай своей дурной башкой, как он под меня рыть землю начнет, когда выяснится, почему это его драгоценный наследник взбрыкнул и решил не жениться на своей богатенькой невестушке!
— Я разберусь с этим.
Вот тут мне захотелось заорать так, чтобы кровь из ушей пошла у обоих. Но вместо этого только вдохнула глубоко и выдохнула, осклабившись пренебрежительно.
— О, ну вот как разберешься, так и поговорим, Антон! А пока свали и не засирай мне мозг, мажор!
— Нет, Лись. Кое-что я скажу сейчас. Не потом. А ты меня выслушаешь, примешь к сведению и исполнишь.
— Каверин, я командам ни хрена не подчиняюсь. У меня на них жесткая аллергия.
— Ничего, переживешь. Первое: мы вместе с этого момента и до упора, сколько земля нас носить будет. — Я гневно вдохнула, но он прикрикнул: — Рот закрыла! Второе: я разберусь со всем, как и обещал. Со. Всем. Третье: ты будешь сидеть тихо, как мышь под веником, и ждать меня. Ждать, скучать и пиздец как хотеть. Узнаю о ком-либо или увижу какого-нибудь гондона членоносного рядом — бошку отверну без выяснения сопутствующих обстоятельств. Ему. Поняла?
— Каверин… — закатила я глаза, но он меня опять заткнул.
— Поняла! — надавил он. — Все, короче. Сидишь и не отсвечиваешь. Вернусь, и обо всем еще поговорим, и сможешь мне высказать, что тебе приспичит.
Чего не случится никогда, потому что твой паморок непременно закончится, как только до конца осознаешь, что же я за гемор такой, особенно для мальчика вроде тебя.
— Не нужно мне твоих возвращений, когда же ты уже всосешь это!
— Эм-м… я не помешаю, ребята? — в кухню осторожно заглянула корниловская подружка с аптечкой в руках.
— Да ему не аптечка нужна, а в больницу! — рявкнула я на нее. — У него сотрясение его дурацкого мозга наверняка! Пусть ему уже голову починят, и свалит он!
Выйдя из себя окончательно, я пропихнулась мимо опешившей сто пудов от моего тона шатенки и поперла в свою комнату. Надеюсь, она все еще моя.
Топая через зал, даже споткнулась, увидев на диване напряженно сидящего белобрысого пацана лет пяти. Вокруг него валялись игрушки, и он вперся в меня отнюдь не дружелюбным взглядом голубых зенок.
— Ты еще кто? — рыкнула на него.
— Я — Федя, — ответил он тихо и почти робко, но почти сразу сменил тон: — А ты — плохая! Будешь кричать на мою маму — я тебя побью!
— Воробушек, нельзя так! — ахнула за моей спиной корниловская подружка.
— Бл…ин, еще и с прицепом! — ядовито выплюнула я сквозь зубы и, протопав дальше, шарахнула дверью в свою комнату.
Я почти ожидала, что Каверин вопрется следом, и покосилась на стул, подумав подпереть им ручку двери, но не стала страдать такой дуростью. А он и не пошел за мной. Дошло наконец? Я, скинув ботинки, уселась на кровать, поджала под себя ноги и уставилась в противоположную стену. Тупо пялилась, не моргая, пока не поймала себя на том, что напряженно прислушиваюсь. Жду, по сути. Жду, когда он войдет и начнет снова со мной спорить и доказывать, что все херня, прорвемся, что он весь из себя такой все решит. А я стану спорить, называть его дурнем упорным, доказывать, что не прав, что лучше знаю, чем все обернется, снова упрекну в том, что эгоист и идет на поводу у своих хотелок, не считаясь с возможными для меня рисками. Жду, что он просто придет. Внаглую, вообще без разговоров завалит меня на кровать самоуверенная мажористая скотина, опутывая собой, как хренов спрут, и, забив на все, просто уснет рядом, и я отключусь. Но шли минуты, а за дверью было тихо. Антон не шел, не попытался заговорить со мной даже через дверь.
