— Хорошо, — ответил Рей.
— Бедная, — сказал Константин. — А если он погиб? Как же тогда ей это сказать? Она же сама себе не простит того, что случилось.
Рей растерянно развел руками.
* * *
Сначала было темно. Просто темнота, и больше ничего. Катя почти обрадовалась этой темноте. Наверное, она умерла, и все закончилось. И ничего, может быть, и не было.
— Нет, тебе это только кажется, — сказал ГОЛОС. — Ты жива, а я — нет.
Конечно, это Стэнли. Стэнли разговаривает сейчас с ней. Только что он говорит? Непонятно, что?
— Не делай поспешных выводов. Разложи всю ситуацию по полочкам и подумай как следует. Ты увидишь, что все гораздо проще, чем тебе кажется. Просто ты изменила мне.
Нет, Стэнли, этого не было. Я очень люблю тебя.
— Я очень люблю тебя, — это уже голос Кости. — Думаешь, что все хорошо, а потом вдруг оказываешься лицом к лицу с чем-то страшным, совершенно один и беззащитен.
Один и беззащитен, один и беззащитен, один и беззащитен. Эти слова так и вертятся в голове. Почему она не может их забыть? Стэнли погиб, она знает, что погиб. Если бы он был жив, то позвонил бы. Он ведь знает номер ее телефона.
А это что? Это она стоит на сцене и поет. Что поет? Что-то про разбитые объятья. Или разбитое стекло? Она не помнит. На ней сиреневое платье. Она знает, это то самое платье, в каком она была на выпускном. Она не хочет петь в нем. Но все сидят в зале и хлопают: и Сергей, которого все называют Сапог, и Верка Былинкина, и Галина Еремеевна. А в первом ряду — ну конечно же, Анжелика. Ее рыжие волосы распущены по плечам, она злорадно улыбается, а потом говорит — и громкие аплодисменты не заглушают ее слова:
— Ты хотела увести у меня мужа? Ну так вот, деточка, ничего у тебя не получится. А за то, что ты пыталась это сделать, я отниму у тебя голос.
Катя все еще стоит на сцене. Она прилежно набирает воздух, поет, но не слышит своего голоса. И никто не слышит. Анжелика хохочет.
А это что? Это Волга. Костер. Какие красные угли! Это Костя сидит рядом с ней, играет на гитаре и поет что-то для нее. Но это не она, не Катя. Это Анжелика сидит рядом с ним, он смеется, играет ее рыжими волосами, потом отбрасывает гитару прочь и целует ее. Нет, только не это!
— Ты знаешь, — говорит Стэнли, — я же опустился, когда ты ушла от меня. Начал пить. Я никогда бы не стал тем, кем я сейчас являюсь. Я и не стану. Я умер.
— Нет, ты не умер, Стэн! — кричит она.
Ну, конечно, не умер. Вот же он сидит, в комнате, держит газету в руках, а глаза его глядят не в газету, а на нее, на Катю.
— Успокойся, успокойся, — говорит он. — Я с тобой. Я люблю тебя. Мы никогда больше не расстанемся. Успокойся.
Катя медленно — удивительно, что даже движение век причиняет боль — открыла глаза.
— Успокойся, успокойся, — все повторял Константин, сидя у ее кровати. — Все хорошо, успокойся. Тебе нельзя волноваться. Тебе уже лучше. — Он взял Катю за руку, ласково и сочувственно улыбнулся ей. — Ты проспала шесть часов.
— Где Рей? — сказала Катя. У нее не было сил даже на то, чтобы произнести эти слова с вопросительной интонацией, и они прозвучали до ужаса безжизненно.
— Рей дежурил около тебя, — ответил Константин. — Я сменил его. Скоро к тебе придет врач, очень хороший врач, ты сама в этом убедишься. Мы уже вызвали его.
— А гастроли? — так же безжизненно сказала Катя.
— Гастроли отменены. Через несколько дней тебе позволят расторгнуть контракт ввиду исключительных обстоятельств. Если ты этого захочешь, конечно.
Катя посмотрела на Костю. Лицо у нее было бледное, измученное.
В комнату вошел Рей.
— Я все узнал, — сказал он спокойно, но это спокойствие выдавало напряжение, сдерживаемое громадным усилием воли.
Константин сделал знак, чтобы тот ничего не говорил, но Рей все-таки кивнул.
Катин взгляд перехватил это движение.
— Рей? — спросила она.
Рей промолчал.
— Может быть, ты все-таки скажешь мне? — Катин голос звенел, как натянутая струна, грозящая лопнуть каждую секунду.
— Не стоит, — устало ответил Рей.
— Нет, скажи, — настаивала Катя, нутром чувствуя, что то, что скрывает Рей, напрямую касается и ее, и Стэнли. — Ты узнал что-то про Стэнли?
Рей помотал головой, но в глазах Катя прочла верный ответ.
— Что ты узнал? Отвечай.
Он молчал.
— Говори, — потребовала Катя и тут же почувствовала, что не может сдерживать себя. — Говори, слышишь? Стэнли? Он… погиб?
— Мне очень жаль, — тихо произнес Рей. По его щеке скатилась скупая мужская слеза. Никто, глядя на него, не подумал бы, что этот самоуверенный крепкий парень способен на такие проявления чувств. Но слеза скатилась по щеке, и Катя догадалась, что больше никогда не увидит своего мужа.
— Я знала это, — сказала она тихо.
Рей вдруг быстро вышел из комнаты.
И тогда внезапно Катя поняла, что не будь она с Костей этим вечером в этой самой комнате, не обнимай они друг друга, Стэнли остался бы жив. Это он, Константин, отнял у нее Стэнли. Он! Зачем он приехал в Нью-Йорк? Только чтобы отнять ее у Стэнли. Поэтому Стэнли и погиб. Костя явился из прошлого, которое она почти забыла, для того, чтобы сломать ей жизнь. И вот теперь она останется одна, совсем одна.
И что это? Константин улыбался. Да как он может улыбаться после того, что сделал?
— Тебе надо успокоиться, — сказал он.
И тогда туго натянутая струна со звоном лопнула.
— Уходи! — закричала Катя. — Уходи!
— Катя, что ты? Что ты? — Константин поймал ее за руки, стараясь удержать, но Катя вырвалась и несколько раз ударила его в грудь.
— Уходи! Уходи! — повторяла она. — Я не хочу тебя больше видеть! Зачем ты пришел сюда? Зачем? Если бы не ты, Стэнли был бы жив!
— Катя! — крикнул Константин. — Катя! Что ты говоришь? Успокойся.
— И я виновата! — закричала Катя. — Зачем я завела этот разговор насчет дружеских отношений? Если бы не я, ничего бы не случилось и ты не поцеловал бы меня. А теперь Стэнли умер. И все потому, что я изменила ему.
— Катя, ты не изменила ему! Ведь мы же только…
— Ну и что? Ведь я думала о тебе! О тебе, слышишь? Если бы я подумала о Стэнли, он, может быть, остался бы жив.
— Нет, Катя, это невозможно.
— Да, он был бы жив!
— Но ты же думала о нем! — вдруг вспомнил Константин. — Мы же говорили о нем, вспомни! Ты еще сказала, что он замечательный человек. И я сказал, что он — не «любой».
— Перестань! — закричала Катя. — Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу! Уходи!
