Также и аргумент о том, что на небольшой спине африканского слона сложно установить башню, не является сколько-нибудь убедительным, ведь Птолемеи устанавливали их на своих низких африканских слонах (Polyb., V, 84, 2), а позднее нумидийцы, следуя примеру своих предшественников карфагенян, выводили в бой слонов, снабженных башнями (Bel. Afr., 30, 2; 41, 2; 86, 1 – turriti)
[73]. Таким образом, можно утверждать, что карфагенские слоны все же были снаряжены башнями по эллинистическому образцу.
Рис. 22. Золотая монета императора Филиппа Араба римской чеканки (247–249 гг.). Аверс: бюст императора, реверс: слон, символизирующий, вероятно, персидский триумф. Воспроизведено по: The Roman Imperial Coinage. Vol. IV. Pt III. London, 1949. Pl. 6, 5.
Иногда в литературе также можно встретить мнение, что боевые слоны Сасанидов не были снабжены башнями
[74]. В самом деле, наши основные источники по истории войн с персами, Аммиан Марцеллин, Прокопий и Агафий не упоминают башен, но лишь воинов, едущих на слонах
[75], и можно было бы подумать, что Сасаниды использовали слонов по индийскому образцу просто с сидящими на спине воинами. Тем более что на изображении слонов в сцене царской охоты на рельефе из Так-и Бустана времени правления шахиншаха Пероза (457–484 гг.) или Хосрова II (590–628 гг.) на слонах едут только трое человек: корнак, знатный господин и слуга, сидящий сзади, а на одном из рельефов триумфальной арки Галерия в Фессалониках, изображающем дары шахиншаха Нарзеса, вообще на слоне восседает один погонщик-перс (298 г.), как и на наскальном рельефе Шапура I (243–273 гг.) в Бишапуре в честь его победы над императором Валерианом, где показана сцена подношения дани
[76]. Однако последний памятник представляет мирную сцену привода животных в качестве дара, естественно, не снаряженных при этом боевым оснащением, первый же рельеф изображает сцену охоты, а не реального боя, а охотничье снаряжение слонов обычно отличалось от боевого. Хотя можно заметить, что действительно военачальники и цари персов, следуя индийской военной традиции, использовали слонов в качестве своей «боевой машины», но это был только один случай их военного использования
[77].
Рис. 23. Персидские посланники предподносят дары императору Галлерию: двух львов и слонов с наездниками. Справа в арке – начальники персов. Арка Галлерия в Фессалониках (298 г.). Воспроизведено по: Μακαρόνα X. Ρ. Ή Καμάρα τό θριαμβικά τόξ τοϋ Γαλερίου στή Θεσσαλονίκη. Θεσσαλονίκη, 1969. Σέλ. 47. Πίν. 44.
Согласно биографии Александра Севера, уже первый сасанидский правитель Ирана выступил против Александра Севера в 231 г. с 700 слонами, снабженными башнями, а также 1800 серпоносными колесницами и 120000 катафрактариями (SHA. Alex. Sev., 55, 2; 56, 2–5). Данная информация справедливо подвергается сомнению исследователями, видящими в ней параллель к походу Александра Македонского
[78], хотя уже сама презентация родов войск, аналогичных ахеменидским эпохи Дария III, показательна. Поскольку слоны получались персами из Индии (Amm. Marc., XIX, 2, 3), то можно было бы предположить, что они по индийской традиции башен не носили. Однако тот же Прокопий в трактате «О постройках» (II, 1,11) рассказывает, что при осадах персидские «слоны будут носить на плечах деревянные башни» для удобства борьбы с защитниками византийских городов. Эту же деталь снаряжения животных упоминают, кроме Элия Лампридия, биографа Александра Севера, император Юлиан при описании осады Шапуром II Нисибиса в 350 г., замечая, что слон носил «лучников и дротикометателей, и железные башни», а также арабский историк Табари (839–923 гг.), рассказывающий о битве арабов с персами при аль-Кадисийи, вероятно, в 637 г. (SHA. Alex. Sev., 56.3; Jul. Orat., II.65B; Tabari, 2301 (p. 95), 2306 (p. 98), 2320 (p. 109))
[79]. Следовательно, персидские слоны все же носили по эллинистической традиции башни, которые были, согласно Прокопию, сделаны из дерева, а по Юлиану – из железа. Последнее свидетельство, вероятно, нужно понимать в том смысле, что башни покрывались железными листами, как об этом рассказывает Афанасий Никитин (см. далее), что давало воинам дополнительную защиту и в то же время предохраняло ее от зажигательных снарядов. В этом конструктивное отличие башни Сасанидской эпохи от эллинистической, к которой прикреплялись лишь круглые щиты. С одной стороны, такая конструкция утяжеляла башню, а с другой – давала дополнительную защиту, столь необходимую при осадах. В самой башне находились лучники (SHA. Alex. Sev., 56, 3; Agath. Hist., Ill, 26, 8) или же стрелки и метатели дротиков (Julian. Orat., II, 65В; Theophyl. Sim. Hist., V, 11, 2), что, в общем, соответствует как индийской, так и эллинистической модели.
