Рис. 110. Бой между дротикометателями, в котором участвует колесница-бига, сопровождаемая тремя собаками. Изображение на скале уэда Джерат (плато Тассили). Прорисовка автора по: Lhote H. Les chars rupestres sahariens des Syrtes au Niger, par les pays des Garamantes et des Atlantes. Toulouse, 1982. P. 106, fig. 37.
Использовались боевые собаки и в древней Северной Африке. Плиний Старший (Nat. hist., VIII, 142) пишет: «Царь гарамантов выводил от скудости 200 псов сражающимися против неприятелей». Это же сообщение практически буквально повторяет Солин (15, 9). Плиний, рассказывая о кочевниках центральной Сахары – ливийцах-гарамантах, по-видимому, отражает близкую к нему по времени эпоху. Ливийцы на рубеже эр были искусными всадниками и охотниками (Luc. Dipsades, 1–2). Причем Плиний, исходя из свидетельств своих информантов, отмечает, что царь гарамантов использует собак из-за малочисленности своих войск. Приводимое здесь большое число собак, вероятно, также основано на более или менее компетентных свидетельствах, возможно, даже полученных от участников похода проконсула Африки Л. Корнелия Бальба на Гараму в 19 г. до н. э. (Plin. Nat. hist., V, 36–37). Жители Сахары активно применяли охотничьих собак на охоте. Так, на одной картине на камне за бараном гонится целая свора охотничьих собак
[519]. По-видимому, собственно боевое использование собак иллюстрирует изображение на скале из сахарского уэда Джерат, где показан бой между пешими дротикометателями. На помощь одной из сторон мчится боевая колесница, которую сопровождают три бегущие собаки
[520]. В конце III в. М. Аврелий Олимпий Немесиан в своей «Кинегетике» (Nemes. Суп., 128) упоминает ливийских собак, которых Ж. Эймар предлагает сопоставить с египетской пастушьей породой Оппиана (Суп., I, 374–375) и, соответственно, с современными африканскими собаками и борзыми Кордофана
[521].
Рис. 111. Стела Аполлодора и Лакона, сыновей Лакона, из Аттики (420–410 гг. до н. э.). Antikenmuseum (Базель), Kä 206. Вероятно, лаконская охотничья собака является символом семьи. Воспроизведено по: Berger Е., Schmidt M., Seiterle G., Retisser Ch. Antikenmuseum Basel und Sammlung Ludwig: 120 selected works of art. Basel, 1987. P. 9.
На этом блок информации античных авторов об использовании собак непосредственно в бою кончается. Очевидно, греки в классический и эллинистический период не бросали собак прямо в битву. Однако, как и в XX веке, этих животных активно привлекали к вспомогательным военным службам: охране, патрулированию, доставке сообщений. Участие собаки в бою в это время рассматривалось как определенная экзотика. Так, Клавдий Элиан (Nat. anim., VII, 38) рассказывает: «Какой-то афинян вывел в битву при Марафоне соратником пса, и они оба показаны на изображении в Пестром портике; пес не остался в пренебрежении, но за битву получил награду, что видно по тому, что с ними Кинегир, Эпизел и Каллимах. Является именно этот пес картиной Микона, хотя другие говорят не о нем, но о фасийце Полигноте». Картина была выставлена в построенном около 457 г. до н. э. Пестром портике и отражала официальную афинскую доктрину о битве при Марафоне (490 г. до н. э.). Тут был представлен разгар боя, в котором, естественно, участвовали и боги, а также начало бегства персов (Paus., I, 15, 3). Очевидно, данная картина живописца Микона представляла собой достаточно большое панно, на котором были изображены знаменитые подвиги афинских граждан. Там был представлен Кинегир, схвативший рукой отплывавший вражеский корабль и потерявший при этом руку (Hdt., VI, 114), Эпизел, неожиданно ослепший от видения призрака в ходе битвы (Hdt., VI, 117), Каллимах, доблестно бившийся и павший в этом бою полемарх Афин (Hdt., VI, 114; Paus., I, 15, 3); вместе с ними был показан и безымянный воин, которого в битве сопровождал его верный пес. Он не бросил хозяина и тут. Но, вероятно, это уже не была обычная практика, во всяком случае, Геродот о ней не упоминает. Подобные случаи собачьей верности хорошо известны в древности. Так, собака Ксантиппа, отца Перикла, не захотела бросить своего хозяина, который в 480 г. до н. э. эвакуировался из Афин на Саламин. Она проплыла весь пролив рядом с кораблем, однако, выйдя на берег острова, сдохла от переутомления (Plut. Them., 10).
В первой половине IV в. до н. э., когда осады, штурмы и нападения на города становятся у греков обычной практикой, особую роль стали играть сторожевые и патрульные собаки. Эта роль возникла из простой сторожевой функции животных. Ведь нам известно, что греки широко применяли собак для охраны и частных жилищ, и общественных зданий, в частности храмов (Plut. Solert. an., 13, 11 = Moral., 969; Ael. Nat. anim., XI, 3; 5; Philost. Apol. Thyan., VIII, 30, 2). С данного периода эта функция стала широко использоваться и для безопасности всего города. Так, военный теоретик и практик середины IV в. до н. э. Эней Тактик (22, 14) рекомендует использовать собак в зимние темные ночи следующим образом: «Всего лучше в такие ночи с наружной стороны стен привязывать псов, предназначенных для ночной охоты, которые, конечно, на далеком расстоянии обнаружат лазутчика из вражеского стана или перебежчика, тайно подбирающегося к городу или каким-либо образом стремящегося совершить побег из города. К тому же они и часового разбудят лаем, если он заснет невзначай» (перевод В.Ф. Беляева, с исправлением). В данном случае – это рекомендация, но, учитывая большой военный опыт Энея, можно предполагать, что она базировалась на реально существовавшей практике. Собак привязывали не на стенах, а перед городом. И их главная задача состояла не в том, чтобы предупредить о внезапном нападении врага (что, вероятно, и так бы заметили часовые), а воспрепятствовать врагу получить информацию или через разведчиков, или посредством перебежчиков. Использовать при этом рекомендовалось не сторожевых, а охотничьих собак, которые выслеживали зверя во время ночной охоты.
Рис. 112. Прощание гоплита, уходящего в поход. Краснофигурная аттическая ваза мастера Клеофрада (начало V в. до н. э.). Воспроизведено по: Pfuhl Е. Malerei und Zeichnung der Griechen. Bd. III. München, 1923. Taf. 111, Abb. 373.
Собак, исполнявших подобные функции, мы можем найти и в реальной боевой практике греков. Полиэн (II, 25) рассказывает об осаде аркадского города Мантинеи союзным войском во главе со спартанским царем Агесиполидом следующим образом: «Агесиполид осаждал Мантинею с сочувствующими мантинейцам союзниками, которые сопровождали лакедемонян на войну из-за их власти над Элладой; они тайно ночью посылали мантинейцам то, в чем они нуждались. Агесиполид, узнав эти дела, выпустил много собак вокруг лагеря, большинство же из них по очереди находилось со стороны города, чтобы никто не перебежал, остерегаясь быть пойманным собаками». Данные события относятся к 385 г. до н. э. После Анталкидова мира (386 г. до н. э.), положившего конец Коринфской войне, спартанцы решили наказать своих недобросовестных союзников мантинейцев. Разбив последних в полевом сражении, они стали осаждать Мантинею. Полис был сдан лишь только после того, как враг перекрыл устье реки, которая, выйдя из берегов, затопила город и размыла укрепления (Xen. Hell., V, 2,1–7; Diod., XV, 5,1–3; Paus., VIII, 8, 7). Именно ко времени этой осады и относится данный эпизод. Собак, судя по всему, выпускали не просто бегать перед лагерем, но они шли вместе с патрулями на дежурство по определенной очередности
[522]. Скорее всего, для этого были привлечены обозные собаки. Полиэн рассказывает о находчивости Агесиполида как о стратагеме, следовательно, подобная практика не была еще широко распространена.
