В эллинистических монархиях, обладавших большими средствами, чем небольшие греческие полисы, существовали целые корпуса кинегов. Судя по надписям из Верой и Деметриады, где упоминаются псари, такой корпус существовал в Македонии (SIG
[529]. 459)
[529]. Согласно сообщению Полибия (XXXII, 15, 5), основная функция «царских псарей» в государстве Антигонидов состояла в сопровождении монарха на охоте. Если принять пояснения греческого эпиграфиста и историка М. Хадзопулоса, то псарями были «царские юноши», в обязанности которых входило не только участие в царской охоте, но и охрана укреплений вместе с собаками
[530].
Значительное количество письменных источников о кинегах происходит из эллинистического Египта. В грандиозном дионисийском шествии в Александрии, устроенном Птолемеем II Филадельфом (285–246 гг. до н. э.), участвовало и множество собак, которые шли вслед за упряжками различных животных, но перед парадно украшенными пехотинцами и всадниками, число первых достигало 57 600, а вторых – 23 200 (Athen., V, 200е; 202f). Афиней (V, 201Ь), на основании сочинения Калликсена Родосского, пишет: «А за ними шествовали 2 псаря, имеющие позолоченные рогатины. Велись же и две тысячи четыреста собак, одни индийские, а прочие – гирканские и молосские и из других пород». Вероятно, речь идет о двух командирах отрядов, которые были вооружены знаками своей власти, позолоченными охотничьими копьями (σιβύνας έπιχρύσους). Возможно, каждый из командиров руководил 1200 собаками – число довольно значительное, если мы вспомним, что, например, весной 1939 г. во Франции предполагалось содержать 1000 собак для патрулирования, помощи по линии Красного Креста, курьерской службы и т. д.
[531]. Наиболее благородными и в связи с этим представленными на параде и в эллинистическом Египте считались индийская, гирканская и молосская породы. Действительно, в одном папирусе Зенона индийские собаки упоминаются как самые обычные
[532]. Все три породы были рослыми собаками, предназначенными для охоты на крупную дичь.
Рис. 113. Мраморная стела Эвфесиона из аттического дема Паллена (ок. 390 г. до н. э.). Antikenmuseum und Sammlung Ludwig BS 233/S 175, Базель. В правой руке юноша держит живого зайца, в левой – охотничья палка-лагобол. Воспроизведено по: Clairmont Ch. W. Classical Attic Tombstones. Plate Volume. Kilchberg, 1993. № 1. 289.
В столице Египта Александрии квартировал корпус псарей под руководством архикинега. Причем в его составе числились различные придворные чины, которые отнюдь не обязательно исполняли свои служебные обязанности в данном корпусе
[533]. В качестве богов-покровителей псари из Панополиса призывали Пана, Ареса, Симмаха и Зевса Олимпийского
[534]. Судя по именам, кинеги рекрутировались и из наемников (фракийцы, киренцы), и из греко-македонян, и из египтян. Относительно вооружения отметим, что у одного псаря было как минимум по два охотничьих копья, что соответствовало древнегреческой практике. Основной задачей псарей было пополнение парка боевых слонов, а также поставка экзотических животных в царский зверинец
[535]. Однако, судя по попорченной, но реконструируемой надписи птолемеевского гарнизона из Китиона на Кипре (середина III в. до н. э.), кинеги несли и охранную службу в гарнизонах, согласно эллинистической военной практике (OGIS. 20)
[536].
Итак, мы видим, что античные источники довольно скупо освещают употребление собак в древнем военном деле. Естественно, это объясняется небольшим количеством дошедших до нас источников. Судя по последним, греки лучше знали о военном использовании собак у себя в Элладе, менее ясное представление они имели о боевых животных других народов: мы не можем составить четкого представления о функциях боевых собак у гирканцев, кельтов, гарамантов. Наиболее ранние упоминания о боевых собаках происходят из Малой Азии. Здесь еще в начале I тыс. до н. э. была популярна охота на крупных животных (оленей, львов) на колеснице с собакой. Позднее, когда конь сменил колесницу, страсть к охоте осталась. Видимо, из этой первоначальной охотничьей функции и развилось боевое собаководство. Первоначально в бою использовались те же охотничьи собаки, которых позднее могли специально обучать действиям в битве. Вероятно, в бою собаки, как и в рыцарском Средневековье, прежде всего нападали на коней у всадников, которые для них просто представляли вид дичи. А поскольку во второй четверти I тыс. до н. э. в Анатолии, по крайней мере в ее западной части, на поле боя господствовали всадники, то нападение на коней тут же на какое-то время лишало их возможности эффективно сражаться. От местных народностей применение собак перешло и к грекам. Когда в VI в. до н. э. фаланга окончательно вытеснила с поля боя архаических греческих всадников и ездящих гоплитов, тогда отпала и необходимость использовать собак на поле боя. По-видимому, лишь в IV в. до н. э., в период постоянных войн между греками, непрерывных осад городов, зарождения полиоркетики как науки, вновь стали активно применять собак для военных целей, во вспомогательных службах: охране, патрулировании и даже доставке сообщений. В период эллинизма, с образованием мощных государств, были созданы и специальные военизированные корпуса псарей, которые занимались разведением и обучением собак, используемых для охоты, ловли зверей и военных целей, главным образом для обороны крепостей. Совершенствовалась и сама система охраны. Если в IV в. до н. э. собак привязывали снаружи укрепления, чтобы они ловили перебежчиков и как можно раньше подняли тревогу о подходе врага, то позднее животных стали размещать внутри стен, на башнях, где вместе с ними находились псари, которые должны были определить, почему собака лает, и подать знак страже для поднятия тревоги (Plut. Arat., 8).
