Надо набрать высоту. Тогда можно попробовать отбиться от разъяренных родителей. Лиреа увернулся от Гвильнии. Девушка промахнулась и с криком упала вниз. Ей понадобится время, чтобы подняться. Ракиа летел выше и выжидал удобного случая, чтобы ударить копьем.
Лиреа продолжал с усилием работать крыльями. Навстречу дул сильный встречный ветер, мешал подниматься. Девочка в руках служила дополнительным грузом. Ракиа подлетел ближе и вытянул руку с копьем. Лиреа тут же сложил крылья и развернулся по ветру. Слился с потоком воздуха, заскользил вниз. Ракиа на некоторое время потерял его из виду.
Зато заметила Гвильния. Она как раз успела подняться на необходимую высоту. Лиреа пролетел рядом и не успел свернуть. Девушка бросилась на охотника, оседлала его и обхватила сзади за шею. Они стали падать вниз.
— Отдай моего ребенка, — кричала Гвильния, пытаясь придушить охотника. Лиреа одной рукой держал девочку, а другой старался сбросить молодую мать. Гвильния умолкла, сложила клюв и ударила его в затылок. Лиреа чуть не потерял сознание. Гвильния ударила еще раз. У Лиреа потемнело в глазах.
Прямо перед ним опустился Ракиа. Схватил ткань, укрывающую ребенка, рванул к себе. Другой рукой всадил копье в грудь охотника. Лиреа разжал пальцы и камнем полетел вниз. Ребенок остался в руках у Ракиа.
Гвильния с радостным криком отпустила Лиреа и устремилась к мужу. Ракиа глядел на нее сверху вниз и не сразу понял, почему ликование в глазах жены вдруг сменилось ужасом. А затем на них полетели перья.
Сразу несколько вонзилось в голову, плечи и крылья Гвильнии. Одно перо глубоко вошло прямо в глаз жены. Брызнула кровь. Девушка со стоном помчалась к темной воде.
Перья воткнулись в затылок, спину и плечи Ракиа. Он инстинктивно прикрыл сверток с ребенком своим телом. Несмотря на дикую боль в ранах, глянул вверх. Из алых облаков вынырнули другие охотники. Нависли над ним, махая крыльями. Десять человек. Наверняка отправлены Советом, проследить, чтобы родители не наделали глупостей.
Ракиа посмотрел вниз. Гвильния с распростертыми крыльями безжизненно падала в воздухе ломаными кругами. Молодой муж прижал девочку к себе. Сверху засвистели перья.
* * *
Только втроем охотники смогли разжать пальцы мертвого Ракиа и взять сверток с ребенком. Он лежал на воде лицом вверх, весь утыканный перьями. Недалеко на волнах покачивался труп Гвильнии. Лиреа уже давно ушел под воду.
— Нам придется выполнить волю Совета вместо Лиреа, — сказал старший охотник. Он и другие сиру нависли над водой, махая крыльями. Старший охотник развернул ткань и широко открыл клюв от удивления. Вместо девочки-туату в свертке лежал мертвый младенец-птенец. Его оперение было покрыто желтой слизью.
— Это больной мальчик Актании, — сказал старший охотник. — Куда подевалась туату?
Далеко от них по направлению к Варнахским островам плыл под парусом старый Раки. У него не было детей, и старуха давно предлагала усыновить сироту. Когда Лиреа принес странную девочку, умеющую превращаться в птицу, Раки не сомневался ни мгновения.
— Сколько жемчужин я должен за ребенка? — спросил он у человека-птицы.
— Ничего не надо, — ответил тот. — Просто позаботься о ней.
Отдал плачущую малышку и взмыл в воздух. В руках у него был еще один сверток. Другой ребенок? Почему молчит, интересно? Что у них сегодня, день избавления от младенцев? Ладно, это не его дело. Раки установил парус и поплыл домой.
Девочка лежала на дне лодки и хныкала. Темно-зеленые волны плескались о борта. В красном-красном небе потухали светила.
Волчица и ворон
Ворон летел над болотом. Блестящие черные перья на макушке колыхались под напором воздуха.
Он повернул голову, оглядел зеленые топи с островками черных низкорослых деревьев и густой травы. Спустился чуть ниже, пролетел сквозь тучу звенящего гнуса, успев приоткрыть клюв и поймать несколько комаров. С кочек поднялась гигантская стрекоза, намного больше ворона. Он каркнул и отлетел подальше.
На болоте квакали лягушки.
Ворон долетел до края болота. Здесь начинался небольшой лесок. На деревьях трепетали листья, в отличие от чахлых кустиков на болоте. Ворон взмыл над лесом. Осмотрелся.
Сразу за лесом, там, где деревья снова мельчали, шла степь. Сопки, покрытые синими травами, простирались до самого горизонта. А между лесом и степью стояли кибитки. Клубился дым, овцебыки мирно щипали траву.
Ворон направился к человеческому поселению. Долетел, обогнул в полете сизые столбы дыма над кибитками. В аиле кричали люди, мычали зуброны, лаяли собаки. Пахло жареным мясом.
Черная птица пролетела в центр поселения и уселась на крыше самой большой кибитки. Там как раз были удобные жердочки в дымовом отверстии.
Ворон почистил перышки. Одно черное перо упало вниз, в кибитку. Плавно опустилось рядом с женщиной, лежавшей на кошме.
Женщина кричала. Причем так давно, что голос ее охрип. Круглый живот женщины прошлым вечером опустился к бедрам. У нее отошли воды и начались родовые схватки. Она рожала всю ночь и утро, а ребенок никак не хотел выходить. Женщина несколько раз теряла сознание от усталости.
Рядом с женщиной стояли две повитухи. Одна заметила упавшее перышко, подняла голову. Наверху сидел ворон и с любопытством разглядывал кибитку.
— На ваше жилище опустился ворон, госпожа Инкаим, — сказала повитуха роженице. — Шаманы говорят, что ворон посланец небес. Это хороший знак. Скоро вы родите здорового малыша, на радость Муга-шаду.
Женщина снова закричала, сильнее, чем прежде.
Ворон переступил по жердочке. Каркнул.
Повитухи внизу засуетились. Ребенок начал выходить из лона матери. Женщина кричала, а между криками тяжело и часто дышала. Повитухи просили ее напрячься.
Наконец младенец появился на свет. Одна из повитух, постарше, перевязала ему пуповину и подняла младенца на руки. Весь измазанный и уставший, он широко разевал рот, но не издавал ни звука.
— Почему молчишь, маленький господин? — спросила повитуха. Перевернула младенца на живот, легонько стукнула по спине. Младенец продолжал молчать.
— Дай… — прошептала мать. — Дай его сюда.
Повитуха передала младенца женщине. Та взяла его на руки и положила на грудь. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу матери, и она откинула их.
Одна из повитух, помладше, тихонько ткнула другую в бок. Указала на руки младенца. Старшая повитуха вгляделась в кулачки ребенка и ахнула, тут же зажав рот.
Сжатые ручонки были испачканы кровью. Пытаясь найти материнскую грудь, младенец как раз раскрыл кулачки. Кровь липким ручейком потекла из его ладоней на тело матери. Старшая повитуха подошла и осмотрела ручки. Никаких ран. Младенец родился с кулаками, полными крови.
— Это плохой знак, — сказала старшая повитуха. — По поверьям, когда он вырастет, то утопит весь мир в крови.
