И Мукре пришлось начинать все сначала.
К следующей зиме он научился освобождать разум от плена мыслей. Сидел целыми днями на берегу реки. Созерцал воду, воздух и небо. А еще как собаки грызут кости. Когда пришел Курма, он сказал учителю:
— Я освободился от привязанности к искусству войны. Могу просто сидеть здесь и постигать мудрость природы.
Курма покачал головой.
— Ты попался в другую ловушку сознания. Впал в безразличие. Это также опасно, как и чрезмерное увлечение страстями. Главная твоя задача теперь — это сохранить не-привязку разума и при этом упорно и энергично идти к цели.
— А разве такое возможно?
— Нет ничего невозможного для воина, овладевшего искусством неприятия. Ты освободил свое сознание. Время от времени наполняй его своей целью.
И Мукра возобновил тренировки с оружием.
Учитель посмотрел, как он машет палкой и сказал:
— Ты пошел в верном направлении, когда отказался от привязанности к сабле. Весь мир — твое оружие. Используй любую возможность, чтобы победить.
— А если вокруг совсем нет оружия? Например, в пустыне или в море?
— В пустыне есть песок, им можно застлать глаза врагу, в море вода, в ней можно утопить.
— А если вокруг вообще ничего нет?
— Такое трудно представить, но тогда посмотри на врага, как на свое оружие. Он сам принес тебе меч, чтобы ты поразил его. Просто забери оружие у врага и одолей его. Кроме того, ты сам являешься смертоносным оружием.
Мукра тренировался с раннего утра до поздней ночи. День за днем, месяц за месяцем, в любую погоду.
Однажды учитель сказал ему:
— Смотри, ты слишком привязан к победе над врагом. Твой враг — это еще одна иллюзия. Его не существует. Отринь тягу к победе. Победа или поражение, жизнь или смерть — это все концы одной палки. Перестань о них беспокоиться.
— А как быть?
— Просто забудь о враге. Он пустое место, темное пятно в твоем сознании. Слейся с ним, узнай его страхи и сомнения. А затем набрось сеть на его разум.
— Сеть?
— Сеть, капкан, мысленный меч, все, что угодно. Если ты познал врага и его страхи, твой разум сам выберет нужный образ.
Мукра не совсем понял, как это делать, но очень старался. Когда прошла третья зима и луга покрылись красными цветами, ему удалось проверить новые умения на практике.
Однажды утром он проснулся от недовольного сопения. Выглянул из кибитки. На берегу ходил тощий пещерный медведь, злой и голодный после зимней спячки. Нюхал землю и фыркал. Он только что переплыл реку, привлеченный мычанием овцебыков.
Учитель и старый слуга позавчера уехали в большой аил, навестить родных. Мукра остался один и следил за овцебыками.
Медведь побежал к загону. Он был огромный, не меньше кибитки, пожалуй. С шерсти стекала вода.
Сначала Мукра хотел просто созерцать, как медведь загрызет овцебыков. А затем подумал, что он может оказаться интересным противником.
Мукра побежал следом. Медведь заметил человека, развернулся и зарычал. Мукра подошел ближе. Зверь встал на задние лапы и заревел так громко, что овцебыки задрожали и убежали в дальний угол загона.
Трудно забыть о привязанностях разума, когда перед тобой стоит громадное разъяренное чудовище. Но Мукре удалось. Он вдохнул воздух и рассматривал стебель травинки, прицепившийся к груди медведя. Затем посмотрел медведю в глаза и слился с ним в одно целое.
А дальше проще простого. Он разобрался, что медведь очень голоден, у него рези в животе и в задней лапе застряла заноза. А еще медведь боялся молний, потому что в детстве молния убила его мать-медведицу. Мукра направил медведя ниже по течению реки, где водилось много рыбы. А еще представил, как на медведя с неба обрушились каскады молний.
И что же? Все вышло, как надо. Медведь умолк, тревожно затряс головой. Опустился на четыре лапы, заскулил, как собачка, и побежал прочь. Кстати, ниже по течению, к рыбе.
— Отлично, — сказал знакомый голос за спиной. — Ты постиг искусство боя.
Мукра обернулся. Перед ним стоял учитель. Когда только успел вернуться?
Мукра поклонился.
— Благодаря вам, учитель.
В руке учителя появилась сабля.
— Ты отличный ученик, Мукра. Теперь проверим, все ли ты понял правильно.
И бросился в атаку.
Поначалу Мукра запаниковал. Усомнился, что устоит против учителя. Ушел от выпада, кувыркнулся в сторону. Учитель не отставал, продолжал давить.
Мукра разозлился. С трудом отбил атаку. Отбежал в сторону, перевести дыхание.
А потом сосредоточился. Весь мир — это сон. Обман разума. Никого нет, ни ученика, ни учителя.
Курма впился в него взглядом. Мукра безмятежно посмотрел в ответ. Даже если он проиграет сейчас, от этого ничего не изменится. Поражение, победа, какая разница?
Мукра опустил руки и улыбнулся. Учитель замахнулся саблей и напал с диким криком. Мукра легко уклонился от удара, пройдя учителю в ноги.
На ходу представил учителя в рваном халате, грязного, небритого, волосы в беспорядке. Кинул образ в сознание учителя. Тот на мгновение запнулся.
Этого хватило, чтобы ударить учителя в живот, выхватить саблю и поднести ее к горлу противника.
Учитель отдышался от удара и улыбнулся.
— Ты и впрямь постиг искусство войны. Иди, мне больше нечему тебя научить.
Мукра хотел упасть на колени со словами благодарности, но учитель вдруг стал прозрачным. Расплылся в воздухе. Все вокруг: река, луга, кибитки и овцебыки — тоже превратились в бесцветные силуэты, потихоньку растворились в небытие.
Что такое? Мир и вправду оказался иллюзией?
Мукра закрыл глаза, сконцентрировался на пустоте внутри себя. А когда открыл, то обнаружил, что лежит в лесу. За кустами виднелся поваленный ствол дерева, рядом потухший костер, птичьи косточки.
Вчера прошел дождь. Воздух морозный, изо рта пар. Это же лес, где он повстречал конаяка.
* * *
К вечеру Мукра вышел из леса к реке. Ниже по течению стояли кибитки. Много, несколько десятков.
Мукра пошел к поселению, ожидая увидеть учителя. Но навстречу выбежали собаки, а затем трое незнакомых людей на гаурах. В руках копья и причудливые сабли с двумя клинками, сверху и снизу от рукояти.
Подскакали, окружили. Спросили, чего надо. Язык похож на журшенский, но другой.
— Я простой бродяга, — ответил Мукра. — Проходил мимо.
Всадники посовещались меж собой и повели его в поселение. Мукра глядел по сторонам, подмечал, что за аил. Кибитки, скот, одежды, все, как у журшеней. А вот речь другая.
