– Согласен, выглядит уродливо, – сказал он, подобрав футболку, и поспешно оделся.
– О чем ты? – спросила Катерина и подняла на него свои необычные глаза, в которых удивление оказалось искренним.
– О рубцах. Извини, как-то… не подумал. Забылся.
– Ты словно оправдываешься. Почему? Это ж не похабная татуировка, которую ты набил в пьяном угаре на студенческой вечеринке, а свести не смог.
Ярослав тихо засмеялся, и Катерина улыбнулась. Чуть сощурившись, она похлопала ладонью по камню, на котором разложила завтрак – кусочки багета и колбасные нарезки. И, отворачиваясь за бутылкой с водой, пробормотала:
– Тем более что твои шрамы я уже видела в ту ночь, в которую пропал Валя.
– А, – только и сказал он, поняв, что тогда ему было все равно, каким она его увидит. А сейчас отчего-то нет. Может, все дело в том, что сейчас он собирался обнажить перед ней душу? Катерина права: им нужно объединиться, чтобы банально выжить. С опозданием он вспомнил, что в любой момент может покинуть ее, потому что его проклятие так и не снято. И от мысли, что Катерина останется в этом опасном лесу одна, стало не по себе.
– Что ж, это стало традицией – за обедом говорить о легендах. Но в этот раз услышишь сказку…
– Сказка – ложь, да в ней намек, – пробормотала Катерина, протягивая ему хлеб.
– Именно. Как там начинаются старые сказки, действие в которых происходило так давно, что теперь и не разобрать, где правда, а где выдумка? Жили-были… Так вот, жили-были два брата. Родились они в один день, друг за другом, но были разными, как день и ночь. Старший – темноволосый, спокойный и выносливый. Младший – светлый, вспыльчивый, слабый физически, но умный и хитрый. И хоть ему доставалось больше материнского внимания, чем крепкому старшему, рос он с обидой на весь свет. Кусок хлеба казался меньше, чем у брата, взгляд матери неласковым, замечание отца – резким…
Ярослав рассказывал, и перед глазами картина леса сменялась другой: из чащи проступали избенки, поляна превращалась в широкое поле, засеянное рожью. Катерина слушала его так внимательно, что даже забыла о еде. Но в тот момент он видел не ее, а тех, кого схоронили много веков назад. Реальность словно разделилась надвое. Здесь серел хмурый рассвет, тянуло от ручья свежестью, а в состарившейся в бесконечных странствиях душе поселилась вечная усталость. Там же медленно догорал в закатном багрянце день, от парной земли исходило ласковое тепло, каждая мышца приятно гудела от тяжелой работы в поле, а душа, наоборот, наивно по молодости ликовала в ожидании чего-то неизведанного.
– Младший всегда хотел чего-то другого – того, чего не понимали ни его родные, ни брат. Для простой и одновременно непростой деревенской жизни он был слишком слаб. Казалось, вся сила и здоровье ушли к другому ребенку из двойни. Старший был хорошим помощником отцу, любил лес, поле… Младший же чувствовал себя ущербным и мечтал сбежать из деревни. Но и города ему тоже было мало. Ему хотелось быть сильным, получать не насмешки и упреки, а восхищение. Брат, конечно, вставал на его защиту, но это лишь подчеркивало в глазах младшего его собственную никчемность. Господствовать, повелевать, держать в страхе – вот о чем он мечтал. Светлый желал окунуться в тьму. И однажды в нее погрузился…
Ярослав сделал паузу и прикрыл глаза. И хоть он понимал, что зло родилось вовсе не тогда, а гораздо раньше, в тот роковой день младший брат понял, каким образом можно получить силу.
…Деревенскую свадьбу гуляли шумно, но с оглядкой на опасного и потому почетного гостя. Колдун явился без приглашения, но вести о нем подобно гончим псам задолго опережали его появление. Потому, когда в празднично украшенную избу вошел высокий сгорбленный старик, тишина продлилась недолго. Гостя со всеми почестями проводили на самое лучшее место. И он же кивком дал знак начинать.
Самые сладкие наливки, самые вкусные куски – все было для него. От милости или немилости опасного гостя, который хмуро следил за происходящим, зависело благополучие деревни, счастье и даже жизнь молодых. Не угодить колдуну считалось дурным делом. Старик пил, ел, но больше наблюдал. Его взгляд шарил по гостям, ненадолго задерживался то на одном, то на другом, морщинистое лицо кривила гримаса недовольства. Старик прикрывал глаза, отпивал из чаши и тихо барабанил пальцами по столу. На Ярославе взгляд колдуна останавливался несколько раз, и каждый раз по спине парня пробегала волна холода. Что ему нужно, это страшному старику? Ярослав едва сдерживался, чтобы не перекреститься.
Его же брат, наоборот, таращился на гостя то ли с восхищением, то ли с мольбой. Он так явно старался привлечь внимание колдуна, что отец не удержался от подзатыльника. Светлые глаза брата вспыхнули обидой, а тонкие губы искривила злая усмешка. «Преемника ищет», – услышал Ярослав шепот двух старух и содрогнулся. Брат же, напротив, приосанился.
После полуночи старик внезапно встал и, кивнув хозяевам, молча удалился. Куда он держал путь, никто не знал, но после его ухода все вздохнули с облегчением. И только к утру стало известно, что вместе с колдуном пропал брат Ярослава. Увидев, с каким почтением и страхом к колдуну обращались даже крепкие мужики, младший понял, как можно получить желаемое.
– А дальше что было? – спросила Катерина, возвращая его из прошлого в настоящее. Ярослав сморгнул и будто впервые ее увидел – юную, с чуть окрасившим скулы румянцем, с блестевшими в волнении глазами. Ничего от бизнес-вумен, какой он успел ее вообразить, и даже от той Катерины, которая смело отправилась с ним в опасный лес, сейчас в ней не было. Перед ним, сложив на коленях руки с тонкими запястьями, сидела совсем девчонка – хрупкая и нежная.
– А дальше? Брат вернулся. Его волосы стали снежно-белыми, а глаза – ледяными. В нем больше не было ничего святого, потому что каждая причиненная им смерть убивала и часть его души. Он стал таким, каким и хотел – сильным, сеющим ужас. Бездушным. Первым он убил своего учителя – старого колдуна. А вторым… Вторым убил отца. Огонь, который Бездушный обрушил на родную деревню, не пожалел ни одного существа.
– А брат? Брата он тоже убил?
– Нет. Старший задержался в лесу, потому что его задело срубленным деревом. Он вернулся уже на пепелище и увидел того, кто и стал причиной несчастий, не слабого младшего, а жестокое чудовище. Бездушному ничего не стоило убить и брата, но он оставил его в живых – на выжженной земле, недобитого, сломленного, потерявшего все.
С тех пор жизнь старшего превратилась в одну цель – отыскать и остановить того, кто потерял человеческое обличье. Это было непросто, потому что Бездушный, хоть и оставлял за собой след из сожженных деревень, с каждым убийством становился сильнее. Старший брат собирал единомышленников из простых деревенских жителей. Люди зачастую проигрывали кровожадным тварям, но он объезжал нетронутые врагом поселения и убеждал молодых мужчин и стариков следовать за ним.
Это было уже не противостояние братьев из двойни, а война светлой и темной сторон. Война Путника и Бездушного, в которой раз за разом проигрывала светлая сторона, а темные войска увеличивали численность за счет погибших. Младший брат играл со старшим, как кошка с мышкой: подпускал близко, давал надежду на победу, но в последний момент наносил сокрушительный удар. Убивал его людей, но самого Путника оставлял в живых.
