– Соня! Соня!
Он влетел в комнату и застыл на пороге, увидев, что на забившуюся в угол девушку наступает, шипя и вереща, какая-то женщина. Спутанные волосы незнакомки напоминали гнездо, движения были дерганными, как у механической куклы, одежда – разорвана и грязна. Женщина загребала скрюченными пальцами воздух и дергала ногой, в которую вцепился кот.
– Эй! Оставь ее! – заорал Глеб. Незнакомка оглянулась, и он отшатнулся, увидев, что сероватая кожа женщины покрыта безобразными пятнами, а часть подбородка изъедена до кости язвами.
Поборов отвращение, Глеб кинулся к твари и вцепился ей в волосы, но клок тут же остался в его руке. То, что когда-то было женщиной, осклабилось. Не успел Глеб и глазом моргнуть, как существо набросилось уже на него. Звериные когти вцепились ему в плечи, возле лица клацнули заостренные зубы. Глеб заорал, но не от боли и ужаса, а от нахлынувшего адреналина. Нет, он не позволит себя растерзать! У него беззащитный ребенок, которого он не может оставить одного в лесу!
А тварь, потеряв интерес к Соне, уже пыталась располосовать ему лицо или вцепиться зубами в горло. Мысли о Вале придавали Глебу ловкости, но его успешные попытки увернуться лишь раззадоривали существо.
– Не стой на месте! Беги, прячься! – выкрикнул он впавшей в ступор девушке в тот момент, когда тварь снова вцепилась ему в плечи. Но Соня уже и сама опомнилась, только бросилась не искать укрытие, а Глебу на помощь. Кот тоже не остался в стороне и с воем прыгнул твари на спину. Вместе им удалось опрокинуть существо. Глеб навалился сверху, вдавливая нежить в темный дощатый пол. Существо изловчилось и куснуло его за запястье. Глеб невольно ослабил хватку, но Соня вовремя подоспела на помощь. Они вдвоем подтащили отбивающуюся и извивающуюся тварь к сундуку, затолкнули внутрь и вместе опустили тяжеленную крышку. Глеб сел сверху и вытер со лба смешанный с кровью пот. Соня бросила на Глеба встревоженный взгляд, но спрашивать ничего не стала, придвинула лавку и помогла забаррикадировать крышку, в которую изнутри наносились сильные удары. Для надежности они с Глебом завалили сундук еще и столом. После чего, тяжело дыша после сражения, посмотрели друг на друга. Соня в этот раз не отвела глаза.
– Она была уже мертва.
– Я понял.
– Я не об этой твари… А о вашей супруге. Я не все помню. Мне тогда было девять лет, мы шли с бабушкой к моей подруге, но я забежала вперед и оказалась на мосту. Дорогу мне перегородила молодая женщина, которая…
Соня запнулась и покосилась на сундук.
– Хочешь сказать, что Лиза была вот этим?!
– Да. Не в таком ужасном состоянии, но… не живой. Не знаю, как я это поняла. Внешне она еще оставалась молодой женщиной, но что-то в ней было неестественное. Я испугалась, хотела убежать, но она внезапно на меня напала, прижала к перилам. И я ее оттолкнула.
– Погоди, – воскликнул Глеб, наморщил лоб и снова с досадой вытер сочившуюся из царапины над бровью кровь. – Если ты была прижата к перилам, то Лизу бы отпихнула к середине моста, а не в воду. Если, конечно, ты не толкнула ее с такой силой, что она отлетела к противоположной стороне и проломила доски.
– Я же сказала вам, что больше ничего не помню. Потеряла сознание и очнулась на руках у мужчины.
– Значит, там был кто-то еще… – задумчиво пробормотал Глеб, вспоминая, что в заметке говорилось о свидетеле. – Ты знаешь этого мужчину?
– Да, – тихо произнесла Соня. – Это Король. Королев. Я его почему-то всегда боялась. Он и сказал мне, что я убийца, но пообещал никому об этом не рассказывать. А сам… Сам мне об этом все это время напоминал. Шантажировал. Украл моего кота и заманил в лес.
– Ты говоришь правду?
– Зачем мне вам врать?
– Чтобы оправдаться.
– Я говорю правду. Вы меня не бросили тут одну. И ваш сын смотрел так, будто все про меня знает. Разве при нем можно соврать?
Поверил ли Глеб Соне или нет, он еще и сам не понял. Но гнева на нее уже не чувствовал. Она чуть не пожертвовала собой ради спасения его сына, он же вернулся, чтобы спасти ее.
Еще Соня отчего-то напомнила ему Лизу, хоть типажа она была совершенно другого. Разве что тоже стройная, высокая и очень красивая. Но прилив нежности – к Лизе или Соне, сменился застаревшим чувством вины за тот проступок, который и привел к роковым событиям.
Глеб снова вспомнил момент, когда счастливая Лиза во всеуслышание объявила о планируемой свадьбе. За неделю до той экскурсии она сообщила Глебу о беременности. Признаться, новость выбила его из колеи, потому что ребенка они не планировали. Впереди были экзамены и поступление в университеты. Но в тот день, видя любимую девушку такой растерянной и напуганной, он сделал Лизе предложение и заявил, что с воспитанием ребенка они справятся. Своим благородным поступком Глеб гордился целую неделю – ровно до той экскурсии. Но когда Лиза объявила всем о свадьбе, он осознал, что жизнь бесповоротно меняется, а мечты о поступлении в престижный вуз, карьере и прочем накрываются медным тазом. Какой ребенок? Зачем?! И стоит ли им так рано создавать семью?! Да, они были влюблены, страсть сносила крышу, как и должно быть в юности. Но они даже толком не успели насладиться романтикой! Масла в огонь подлили шуточки одноклассников. Глеб улучил момент, отвел Лизу в сторонку и отругал ее за устроенное, как он назвал, «шоу». А потом, глядя в ее растерянные глаза, твердо заявил, что ребенка им еще рано заводить, потому что им нужно сначала получить образование, встать на ноги. И добил Лизу фразой, что его мама, работающая в частной клинике медсестрой, может все устроить. «Что устроить? Шаталов?!» – воскликнула в панике Лиза. Глеб приобнял ее и принялся уговаривать, приводя, как он считал, нужные доводы, но Лиза вырвалась из его объятий и убежала. Глеб за ней не бросился, решив дать ей возможность прийти в себя. Вышло все, конечно, некрасиво. Но в тот момент он был уверен в том, что спасает их будущее.
Первой Лизы хватились ее подружки. А следом стало понятно, что и зануда Польская тоже пропала. Глеб умолчал о размолвке, сделал вид, что встревожен. Но когда кто-то из одноклассников отыскал обеих девушек, не на шутку перепугался. Катя Польская, вся в крови, лежала на земле без сознания, а над ней рыдала Лиза. Перепуганная учительница вызвала «скорую». Польскую увезли в больницу, а Тарасову осмотрели на месте и никаких физических повреждений не обнаружили. Тогда, в тот момент, Глеб и понял, насколько любит Лизу. Потому что если бы с нею что случилось, он бы этого себе не простил. Да и вообще жизнь без нее потеряла бы краски.
Когда они вернулись домой, он отправился не к себе, а к Лизе. Держа ее за холодные руки, он просил прощения, клялся в том, что никогда не оставит, вслух мечтал о том, каким будет их ребенок. Но Лиза все это время смотрела на него стеклянным взглядом, а потом внезапно сказала: «Мы теперь не будем прежними». Глеб в первый момент подумал, что она имеет в виду их отношения. Но Лиза следом добавила: «Польская и я. Это было… страшно». Больше она ничего не рассказала, заявила, что очень устала, и попросила Глеба уйти. Он ушел, но по дороге сбросил сообщение, что очень ее любит, будет у них и свадьба, и ребенок. То сообщение так и осталось без ответа. А когда их переписка возобновилась, Лиза завела разговор о чем-то другом.
