Сейчас Артурчик не лыбится показательно, вполне искреннен и уже не похож слишком очевидно на сладкого, томного котика, у которого вечный март по жизни.
Но если он на самом деле именно такой? А избалованный мальчик, ветреный ловелас и дамский угодник – это всего лишь маска, удобный образ. Для чего? Ну, не знаю. Чтобы не требовали и не ждали слишком многого. Так же проще.
Слышу за спиной короткое сдержанное ржание, чем-то напоминающее ехидный смешок. Оборачиваюсь. По деннику прогуливается маленький пони. Прямо совсем маленький, почти игрушечный. Густая лохматая грива, умилительная плюшевая морда. Так их хочется погладить и пощупать, убедиться, что он на самом деле живой, настоящий, а не кукольный.
– Лучше не лезть к нему, – раздаётся предупредительное. Артурчик подходит, останавливается рядом. – Это только на вид он такой милый. А на самом деле он здесь самый вредный. С ним даже большие лошади не связываются. Кусачий, зараза. Как собака.
– Надо же.
Но у собак ведь тоже так. Самые мелкие обычно самые скандальные и агрессивные.
– Так будешь пробовать? – интересуется Артурчик, и я честно задумываюсь.
Вроде бы мне и хочется, но – я боюсь лошадей. Точнее, опасаюсь. Они такие огромные и сильные, на их фоне я чувствую себя слишком маленькой и беззащитной. Да, я прекрасно знаю, что они бывают очень добрыми и послушными, и сами всего легко пугаются. Но это вполне в моей натуре – в первый же раз навернуться, опозориться по полной уже на стадии залезания… или посадки. Как правильно?
Будь мы с Артурчиком знакомы подольше, а отношения между нами более тёплыми и доверительными, я бы, наверное, рискнула. Но в первое свидание всё-таки хочется произвести благоприятное впечатление, а не предстать цирковым клоуном, над неуклюжестью которого все смеются, пусть даже и беззлобно.
– Нет, наверное. Может, как-нибудь в другой раз. Когда морально подготовлюсь. Но ты, если хочешь катайся. А я посмотрю. Это тоже интересно.
Вообще, я бы и правда не отказалась увидеть его в бриджах и сюртуке. Мне кажется, ему очень пойдёт.
– Ну вот ещё, – категорично отрезает Артурчик. – Лучше тоже подожду до следующего раза. – Таинственно сверкает глазами. – Идём тогда.
Я, не удержавшись, улыбаюсь, но сдвигаться с места не тороплюсь.
– Куда?
А он решительно берёт меня за руку, тянет за собой.
– Увидишь. – И всё-таки немножко объясняет: – Прогуляемся до озера.
– Здесь и озеро есть?
– Ещё какое.
Чувствую его ладонь – она мягкая и тёплая, его пальцы осторожно сжимают мои. И вообще он сегодня ведёт себя очень по-джентельменски, не пытаясь, как вчера, с первой же минуты облапать. Если только взгляд у него иногда слишком чувственный и многозначительный.
К озеру тянется широкая утоптанная тропа (я так думаю, что к озеру), иногда на ней попадаются вмятины от лошадиных копыт. Видимо, изначально подразумевалось, что мы поедем до него верхом.
А что? Очень романтично. Но я сама всю эту романтику обломала. Жалею, но совсем немножко, так как не уверена, что с моими навыками верховой езды доскакала бы даже до ворот. Это не те, в которые мы въезжали на машине, другие, и сразу за ними начинается лиственный лес, светлый, не слишком густой, залитый прозрачно-зелёной солнечной дымкой.
– И часто ты здесь бываешь?
– По-разному. Как получается, – откликается Артурчик и признаётся неожиданно: – Я бы лучше конюшню держал. – Хмыкает, произносит гораздо уверенней и громче: – Но, ничего не поделаешь, отлаженный семейный бизнес. Куда я денусь?
Он по-прежнему улыбается, но на этот раз его улыбка получается немного тусклой и кривоватой больше обычного. А мне… кажется, мне становится его жалко, несмотря на всю эту обеспеченность, безмятежность и обустроенность. Кто-то ограничен в средствах, а кого-то, похоже, именно чрезмерность средств и ограничивает.
Тропа разветвляется на две, одна идёт прямо, другая плавно сворачивает. И мы сворачиваем. А я, чтобы отвлечься от не слишком весёлых мыслей, машу рукой в том направлении, куда уходит основная дорожка, интересуюсь:
– А там что?
– Помнишь, вчера были? В «Княжьем дворе», – Артурчик охотно подхватывает новую тему. – Так вот, там дальше, как бы его филиал. Что-то типа загородного клуба. Небольшой отель, несколько отдельных шале. На семью или на компанию. Теннисные корты, пляж у озера.
– А почему такое название – «Княжий двор»? – вчера я об этом так и не спросила, но зато сейчас как раз возник подходящий случай. – Не знаешь?
– Знаю. Это просто. Потому что у владельца фамилия Князев. Михаил Глебович. – Выкладывает Артурчик и добавляет: – Дядя Миша.
– Дядя? Он твой родственник?
– Не совсем.
– И конюшня тоже его?
– Нет. Но те, кто приезжают в «Княжий двор» часто ею пользуются.
Ох, опять я не туда вывела разговор. Торопливо исправляюсь.
– Так мы на пляж идём?
– Нет. Он дальше. Просто к озеру. – Артурчик довольно и таинственно жмурится. – Как насчёт пикника?
27
Женя
Пикники я люблю, но…
– Мы же ничего не взяли.
Я даже свой рюкзачок в машине оставила. Правда из еды в нём маленькая бутылка с водой, жевательная резинка со вкусом лайма и пара леденцовых конфет, которые я почти всегда таскаю с собой. На всякий случай.
– А нам ничего брать и не надо, – убеждённо произносит Артурчик и теперь уже довольно улыбается.
И через несколько минут я понимаю, почему не надо. Потому что всё уже есть, только нас и дожидается. И пледики расстелены, и всякая разная снедь разложена и расставлена, и какой-то парень в униформе официанта рядом стоит, словно на страже. Правда, перебросившись несколькими фразами с Артурчиком он вежливо удаляется.
– Устраивайся, – произносит тот, и я устраиваюсь.
Усаживаюсь на плед, Артурчик – рядышком. Едим неторопливо. Всё кажется по-особенному вкусным. Виноград пропитался солнцем, будто только что собран, а у безалкогольного мохито лаймово-мятный вкус прилетевшего с озера ветра. Или даже морского бриза. Катя была не права, когда говорила об отсутствии у меня романтичности и фантазии. Как раз-таки наоборот, я очень легко покупаюсь на такие вот незамысловатые трогательные вещи: не изысканный ужин в шикарном ресторане, а милый пикничок на берегу озера, самого простого озера, в компании солнца, и неба, и обычной зелёной травы.
Болтаем тоже о всякой ерунде, настолько же незамысловатой, что она даже не задерживается в памяти. Но потом я, не выдержав, всё-таки интересуюсь:
– А почему вдруг родители решили тебя женить? Вроде бы нет причин торопиться.
