– Не знаю, – признаюсь честно. – Я… я не могу так легко объяснить. По-моему, мне просто не важно. Или я до сих пор не воспринимаю, как действительность.
В моих чувствах и правда ничего не поменялось. Если честно, мне не хочется никуда ехать, и платье мне не настолько уж мешает, и разговаривать мне тоже не особо хочется, ни с моей мамой, ни с Роминым папой. Я просто хочу быть с Ромой. Прямо сейчас, в эту самою секунду. Не отвлекаясь ни на дорогу, ни на мысли о будущем. Пусть всего лишь сидеть рядом, совсем-совсем рядом, тесно прижавшись, смотреть на него, а главное, чувствовать, ощущать, дышать его запахом, упиваться его близостью, мысленно произносить это нелепое слово «Мой». Мой Ромка. Мой любимый.
Впереди появляется знакомый фасад «Княжьего двора», названного так, потому что фамилия его владельцев Князевы. Да ну, не верю, что ко мне это может иметь хоть какое-то отношение. Но, похоже, Рому тут и правда хорошо знают, и сам он чувствует себя уверенно.
– Я не буду подниматься. Ладно? Здесь тебя подожду.
Я его понимаю. Но загвоздка в том, что…
– Я не смогу сама снять платье. Тут шнуровка и крючки на спине. Мне самой не достать.
Это чистая правда, не уловка. К тому же не думаю, что Роме в удовольствие будет расстёгивать на мне свадебное платье, в котором я чуть не вышла замуж за другого. Именно потому он и не хочет со мной подниматься.
– Я скажу, чтобы прислали горничную, – спокойно предлагает он. – В какой номер?
Я иду к лифту, а Рома – к стойке портье. Появившаяся минут через пять девушка-горничная помогает мне не только избавиться от платья, но и распустить причёску, вытащив надёжно закреплённые цветы и бессчётное количество шпилек. Расчёсываю волосы, чтобы они, как обычно, просто лежали по плечам. Хотя, к моим волосам трудно применять слово «лежали». Они упрямо пушатся, но всё равно пока не буду забирать их в хвост или в пучок. Профессиональный макияж я тоже смываю, разве только маникюр остаётся, но я и просто так по жизни крашу ногти.
Ну вот – теперь я опять похожа на себя. Ничто не сдавливает грудь, не мешает дышать. И нормально думать тоже не мешает.
Вещи я пока забирать не буду, тем более, в номере есть ещё и мамины. Потом. Не долго же перевезти. И не важно, сейчас – не важно. И всё равно же этот отель…
Нет, я никогда не поверю.
Помню, когда мы с мамой впервые пришли сюда, я прикалывалась по поводу владельцев отеля, а она сказала, что было бы неплохо, если бы мой предполагаемый жених, оказался одним из них. Хотя с помолвками и браками на ближайшее время точно покончено, но…
Рома ведь мой парень? Правда? И он меня ждёт.
Эпилог
Женя
Сидим за столом. Мама накрыла его не на кухне, а в моей комнате – здесь места больше, да и сам стол больше. Он старенький, из полированного дерева и раздвигающийся. Но не припомню, чтобы он стоял в моей комнате, по-моему, у Ромы. Не думаю, что мама сама его сюда приволокла. Значит, помимо того, что успела за короткое время наготовить еды, она ещё заставила и Князева-старшего мебель передвигать. Я ей поражаюсь.
На праздничное застолье не похоже, скорее, на семейный ужин, и мы все с удовольствием его уминаем. Переживания далеко не всегда отбивают у меня аппетит, это прошедшие три дня я почти ничего не ела, а тут, войдя в квартиру и вдохнув витавшие по ней ароматы, я вдруг поняла, что безумно голодна.
Насчёт остальных точно сказать не берусь, что они чувствуют. Возможно, их просто настолько покорила мамина стряпня. Уж в чём, в чём, а в её волшебном воздействии на людей я даже не сомневаюсь. А ещё я не чувствую никаких неудобств из-за присутствия Роминого отца. Всё почти так же, как и самим Ромой, когда после часа общения, начавшегося с очень экстремально знакомства, мне становится с ним вполне легко и комфортно.
Внешне они очень похожи – странно, что я раньше не подумала об этом – а по характеру разные. Наверное, Роме достался от матери. Мне кажется, он гораздо мягче, менее прямолинейный, резкий и саркастичный. Хотя, может, он только дома такой, со мной, я же никогда не видела его на работе.
– Ты же понимаешь, – обращается к нему Михаил Глебович, – вам этот номер просто так с рук сошёл исключительно благодаря твоим родственным связям. Пришлось все расходы по банкету, плюс ещё свадебный торт, взять на себя. Точнее, на тебя. – На лице Роминого отца появляется благостная улыбка, но глаза при этом ехидно поблёскивают. – Так что, сыночек, ничего не поделаешь, теперь ты у меня в долгу. И то, что я не постесняюсь его с тебя стребовать, ты тоже, надеюсь, понимаешь. Поэтому заканчивай с карьерой официанта…
– Бармена, – успевает вклиниться и поправить Рома.
– О да, существенная разница, – с поддельным понимаем кивает Князев-старший и продолжает: – Завтра жду тебя в офисе. Выспавшегося, чтоб голова соображала. А я хоть разберусь спокойно с загородным клубом. Переберусь в него на несколько дней, чтоб туда-сюда не мотаться. Заодно и отдохну. Я тоже не двужильный. – Он поворачивается и внимательно смотрит на меня, оценивающе прищурившись. – А ты у нас кто? По специальности.
Надеется, что я, как большинство сейчас, учусь на бухгалтера или менеджера. Ну или на юриста. И меня тоже можно приспособить к делу, в счёт «долга».
– Будущий логопед-дефектолог, – гордо и не без затаённого злорадства выдаю я.
– Хм, – озадаченно, а может, ещё и чуть-чуть раздосадованно выдыхает Ромин отец, точно так же, как сын, хмурит брови и тут же замечает рассудительно: – Стало быть у детей с речью проблем не будет.
Каких ещё детей?
– Я замуж выходить больше не собираюсь, – категорично отрезаю я, но почти сразу предусмотрительно добавляю: – Пока.
– А я тебе замуж и не предлагаю, – невозмутимо откликается Князев-старший и тоже добавляет, явно передразнивая: – Пока.
– Пап, – негромко, но многозначительно произносит Рома, но тут же влезает мама Лара.
– А добавочки никто не желает? Или чаю?
– Можно и чаю, – соглашается Михаил Глебович. Я вслед за мамой поднимаюсь из-за стола, чтобы помочь, но он меня останавливает: – Жень, да ты-то сиди. У нас же тут специалист по напиткам есть. И по их подаче.
А я ещё Роме на мою маму жаловалась, что с ней трудно. Представляю, чтобы между мной и ею случилось после таких подколок. А Рома ничего, стоически выдерживает, даже лишний раз в сторону отца не глянув, вежливо кивает моей маме. Но прежде чем отправится за ней на кухню, вопросительно смотрит на меня.
Мы опять все понимаем, что его отец имеет в виду на самом деле, но я совсем не боюсь остаться с ним наедине. И разговора не боюсь. Я даже первая спрашиваю, как только Рома исчезает за дверью:
– Считаете, я вашему сыну не подхожу?
Михаил Глебович отмахивается.
– Ой, это пусть Ромка сам разбирается. У меня и без того забот хватает. Он же типа независимый, самостоятельный. Сам вляпался, пусть сам и разгребает. – Он становится совершенно серьёзным, даже в глазах не прячется ироничная улыбка. – А вообще, Женя, спасибо. Если бы не ты, когда б мы ещё помирились. И с этой своей… – Князев-старший замолкает да так и не называет конкретно, перешагнув, идёт дальше: – он наконец-то порвал. – И вот теперь усмехается. – А, главное, реально забавно было посмотреть, как у Высоковских лица вытянулись. И у Жанны, и у Макса. Не часто такое увидишь. Особенно у Макса. Но это и понятно. Как всё повторилось.
